Квадратное время (СИ)

Как его забрали, я не услышал, самым глупым образом продрых. Хотя не думаю, что профессор на меня за это в обиде. Скорее, наоборот, он явно собирал вещи украдкой, чтоб не разбудить, знал: я бы ни за что не взял от него прощальный подарок — шикарные немецкие калоши. Мой будущий счастливый талисман.

\\\*По УК 1922 года Статья 64 — «Организация террористических актов и сотрудничество с иностранцами», статья 66 — «Шпионаж в пользу международной буржуазии», вошли в 58-ю статью УК 1926 года (части 4 и 6).\\\

\\\**В. А. Шильдер, русский генерал, кавалер 14-ти орденов, директор Пажеского корпуса, Александровского лицея. Арестован по «делу лицеистов» и умер в тюрьме в 1925 году. Всего по этому делу было арестовано около 150 человек, их них расстреляно 26, среди них сын Шильдера Михаил. Жена Шильдера А. М. Клингенберг умерла в ссылке.\\\

\\\***Объективные данные о смертности в Соловецких лагерях отсутствуют. Сами узники оценивали ее в пределах 35–40 %. По свидетельству генерала Зайцева, из 100 «каэров-трехлетников» первых «призывов» к моменту освобождения в 1927 году 37 умерли, 38 покалечены и лишь 25 покинули лагерь здоровыми (большинство из последних попали на «хлебные» лагерные места канцеляристов, кладовщиков, т. п.).\\\

\\\**** Цитата из Ф. Ницше: «Факты не существуют, только интерпретации».\\\

Больше месяца я провел как в тумане. Вдребезги, в клочья и пыль развалилось тщательно выстаиваемое в глубине сознания убежище, в котором пряталась вера в справедливость и свободу. Стали нестерпимо смешными фантазии бессонных ночей, в которых я мечтал о самой малости — адвокате, свидетелях, да просто хоть каком-то суде! Хотя уже тогда разумом, по рассказам соседей прекрасно понимал — ничего, абсолютно ничего подобного на процессах ГПУ нет и в помине! Надежда умерла. Я забросил обучение, хотя педагогов по-прежнему было в достатке, прекратил тщательный уход за волосами и одеждой, перестал заниматься физкультурой, в общем, отчетливо покатился вниз, в тупость, грязь, к блохам и клопам.

Вытащил меня из депрессии, можно сказать, спас от гибели староста. Уже не тот, что принимал меня в камеру, а новый, неисправимый оптимист Семен Павлович Данцигер. Его отец когда-то имел в Минске кожевенный заводик с аж целыми пятнадцатью рабочими, и это стало натуральным проклятьем для сына. Сначала, сразу после национализации, Данцигер удрал в Пермь, устроился в какой-то кооператив, но там быстро вынюхали его торговое происхождение и выперли. Голодал, пристроился к какому-то кустарю выделывать кожи. Через полгода кустаря посадили за спекуляцию — скупку кож дохлого скота, но Семен Павлович сумел сбежать в Новороссийск и пристроиться грузчиком. На профсоюзной чистке какой-то комсомольский компатриот выскочил: «Так я же его знаю, у его отца громадный завод был». Выгнали и посадили за «сокрытие классового происхождения». Отсидел полгода, уехал в Петроград и устроил кооперативную артель «Самый свободный труд»… Вот тут-то его и арестовали за дачу взятки.*

Сперва этот «великий комбинатор» пытался обойтись внушением, наверно, в его голове просто не укладывалось, как молодой парень может сломаться из-за такой малости, как старик-учитель. Тогда как он сам сумел пережить куда более страшные удары судьбы: смерть родителей от болезней, а скорее от неустроенности и плохого питания, гибель воевавшего за белых брата, и еще многое, накопившееся за десяток лет борьбы за существование. Но осознав тщетность простого пути, Семен Павлович немедленно изобрел иной сильный ход. А именно, поселил рядом со мной новенького, веселого, жизнерадостного сверстника, студента-филолога, Диму Лихачева,** попавшего в Шпалерку за шуточную поздравительную телеграмму от имени Папы Римского.

Банальный стыд оказался куда сильнее логики и здравого смысла. Именно он заставил меня очнуться и привести себя в порядок. Жаль, что уже через несколько дней наша зарождающаяся дружба оборвалась навсегда — «Кукушка» наконец-то добралась до меня: