Квадратный корень из лета

Телефон часто запищал, и я схватила его как коршун, но это оказались старые эсэмэски от Соф, которые пришли все сразу. В двух она спрашивала, в порядке ли я после нашей размолвки на пляже, но в основном болтала о вечеринке, которой я остро не хочу. Ответить мне было нечем, поэтому я бросила телефон на траву и взяла тетрадь.

Вельтшмерцианово исключение.

Все началось в день, когда я снова увидела Джейсона. Я записала его имя, и тут на страницу упала тень: из-за дерева выглянул Томас.

– Я бы подумал, ты меня избегаешь, – заметил он, с размаху усевшись напротив, у стены. – Если бы не знал, что ты знаешь, что я знаю все наши нычки.

Он вытянул ноги, задрав их на ствол дерева рядом со мной – поза получилась почти горизонтальная. Томас умел вписаться в любой пейзаж. Мысленно подвергнув его предложение грамматическому разбору, я уточнила:

– То есть ты хочешь сказать, что я… тебя поджидаю?

– Это как ты скажешь. – Его лицо изменилось от прорвавшегося смеха.

Да, я сама подставилась.

– Понравился торт? – спросил он.

– Очень вкусно, – солгала я.

– Забавно, Нед тоже так считает. – У нас за плечами двенадцать лет переглядок; мне удалось сохранить совершенно бесстрастное выражение лица. Наконец Томас моргнул и произнес: – Ладно, сменим тему. Это и есть твой проект на дополнительные баллы?

С жестом «можно?» он потянулся к тетради, балансировавшей на моих голых ногах. Пальцами Томас задел мои колени. Полистав тетрадь, он сказал:

– Похоже, здесь выпускной класс почище универа.

Я посмотрела, что он открыл. Страница тарабарских вычислений, а внизу, как большой красный флаг, выделялось имя Джейсона. По какой-то причине мне не хотелось, чтобы Томас знал мою тайну. Пора снова менять тему.

– Как твой десинхроноз?

– По-моему, часовые пояса у меня все еще ку-ку. – Томас зевнул.

– Как часы с кукушкой? Да они сто лет работают! – По словам Соф, это такая веселуха, когда с умным видом говоришь общеизвестные истины, чтобы отвязаться от малозаманчивых приглашений.

– Ну значит, свихнулись. – Томас прикрыл глаза. Сегодня он был не в кардигане, а в футболке с карманом, куда клал свои очки. Без них он выглядел не так стильно и больше походил на пацана, с которым я раньше дружила. – Слишком поздно лег. Не давай мне спать, – пробормотал он. – Говори что-нибудь.

– Мне нужна тема. Коперник тебя интересует?

– Нет, Копперов Ников не надо. Давай про Умляута. Откуда он у вас взялся?

– Отец принес в апреле. – Я наклонилась вперед и как можно легче сняла свою тетрадь с коленей Томаса. Но он все равно открыл глаза, прищурившись на меня. В солнечных лучах его радужка с темным пятном походила на взрывающуюся галактику.

– Го, это не разговор, а информация. Мне нужны подробности.

– А, ну я делала в кухне уроки после школы, когда это рыжее нечто выскочило из-под холодильника и метнулось мимо плиты прямо в поленницу. Я взяла половник…

– Половник? – пробормотал Томас, снова прикрывая глаза.

– Ну, разливательную ложку для супа! – Может, в Канаде они иначе называются? Уполовниками?

Он засмеялся:

– Я знаю, что такое половник. Я не пойму, зачем ты его взяла.

– Я думала, там мышь.

– И что ты собиралась делать – подцепить ее половником?

Я ткнула его в колено карандашом, и он заткнулся, улыбаясь.

– Поленница, мечущееся не пойми что, половник и я, – перечислила я. От такого повторения в голове прояснилось, и я вдруг вспомнила, что было непосредственно перед тем рыжим зигзагом на полу: по кухне прошла рябь. Смена кадра. Тогда я приписала это головной боли. Неужели с того дня время сошло с ума? Это ведь уже три месяца!

– Го! – сонно промурлыкал Томас, постучав меня по плечу ногой.

– А, да. Из-за бревна выскочил котенок, это и был Умляут.

– И все?

– Я посадила его в свой свитер и позвонила в магазин, подумав, что папа мог бы и записку оставить. Он снял трубку и сказал: «Guten tag, liebling, прочитала мою записку?» Я оглянулась, а на грифельной доске только и написано: «Готти? Кот!»

Томас засмеялся над этим рассказом, а мой мозг совершенно неожиданно вновь выдал мысль, уже мелькавшую в книжном магазине: «Вот не помню, чтобы ты был таким красавцем».

Я начала повторять число «пи» до сотой цифры, но мозг не желал сотрудничать, и получилось примерно так:

Я задумалась: а если бы пять лет назад Томас меня поцеловал? Если бы он вообще не уезжал? Была бы я по-прежнему влюблена в Джейсона или это с Томасом я оказалась бы за этим деревом прошлым летом? Мысли унеслись в данном направлении, и кладбище вокруг нас постепенно наполнилось цифрами, которые я мысленно повторяла. Они повисали в воздухе, как рождественские шары, а мы летели через галактику к звездам, и это было прекрасно.

Греевская теория струн, огромная космическая арфа. Что сказал бы мне сейчас дед? Представляю, как он стянул бы мою тетрадь и вгляделся в Вельтшмерцианово исключение. «Накрылись законы пространства и времени? Ну, так установи собственные законы!»

– Томас! – позвала я. – Имейл, который ты мне отправил, это что?