Квадратура круга

family groups, prepared and unprepared. Folwells had the branches of their family tree lopped off in similar ways, as the traditions of their country prescribed and authorized.	наоборот, поодиночке и семейными группами, подготовленными к переходу в лучший мир и в нераскаянном состоянии. Ветви родословного древа Фолуэлов отсекались точно таким же образом, в полном согласии с традициями и обычаями их страны.
By and by the pruning left but a single member of each family. And then Cal Harkness, probably reasoning that further pursuance of the controversy would give a too decided personal flavor to the feud, suddenly disappeared from the relieved Cumberlands, baulking the avenging hand of Sam, the ultimate opposing Folwell.	В конце концов, после такой усиленной стрижки родословного дерева, в живых осталось по одному человеку с каждой стороны. И тут Кол Гаркнесс, рассудив, вероятно, что продолжение фамильной распри приняло бы уже чересчур личный характер, неожиданно скрылся из Кэмберленда, игнорируя все права Сэма, последнего мстителя из рода Фолуэлов.
A year afterward Sam Folwell learned that his hereditary, unsuppressed enemy was living in New York City. Sam turned over the big iron wash-pot in the yard, scraped off some of the soot, which he mixed with lard and shined his boots with the com- pound. He put on his store clothes of butternut dyed black, a white shirt and collar, and packed a carpet-sack with Spartan lingerie. He took his squirrel rifle from its hooks, but put it back again with a sigh. However ethical and plausible the habit might be in the Cumberlands, perhaps New York would not swallow his pose of hunting squirrels among the skyscrapers along Broadway. An ancient but reliable Colt's revolver that he resurrected from a bureau drawer seemed to proclaim itself the pink of weapons for metropolitan adventure and vengeance. This and a hunting-knife in a leather sheath, Sam packed in the carpet-sack. As he started, Muleback, for the lowland railroad station the last Folwell turned in his saddle and looked grimly at the little cluster of white-pine slabs in the clump of cedars that marked the Folwell	Через год после этого Сэм Фолуэл узнал, что его наследственный враг, здравый и невредимый, живет в Нью-Йорке. Сэм вышел во двор, перевернул кверху дном большой котел для стирки белья, наскреб со дна сажи, смешал ее со свиным салом и начистил этой смесью сапоги. Потом надел дешевый костюм когда-то орехового цвета, а теперь перекрашенный в черный, белую рубашку и воротничок и уложил в ковровый саквояж белье, достойное спартанца. Он снял с гвоздя дробовик, но тут же со вздохом повесил его обратно. Какой бы похвальной и высоконравственной ни считалась эта привычка в Кэмберленде, неизвестно еще, что скажут в Нью-Йорке, если он начнет охотиться на белок среди небоскребов Бродвея. Старенький, но надежный кольт, покоившийся много лет в ящике комода, показался ему самым подходящим оружием для того, чтобы перенести вендетту в столичные сферы. Этот револьвер, вместе с охотничьим ножом в кожаных ножнах, Сэм уложил в ковровый саквояж. И, проезжая верхом на муле мимо кедровой рощи к станции железной дороги, он обернулся и окинул мрачным взглядом кучку белых