Квадратура круга. Том 2

– Но кто поручится за то, что история некоего давно умершего лица, которую ты читаешь, подлинна? Одно движение руки – и всё ранее прочитанное будет опровергнуто. А в третьем месте автор назовёт идиотами создателей двух первых жизнеописаний, возводя в истину свою версию. И всё. Информация – вот она, но можно ли ей верить? И тогда появляется новое правило, правда, со старой закваской – не верь глазам своим, и с этого момента любая правда уже неотличима от лжи. Люди получили великое благо, но, как всегда, остались ни с чем, разрушив несравненный дар своими руками. Как обычно. И так везде.

Старик замолчал, погрузившись в мысли. Трещали свечи на его столе, еле слышно топтался за дверью Валяев, да время от времени конфузливо морщился я сам. Ни с того, ни с сего живот решил поурчать. С ним такое случается, особенно если накануне толком ничего не поесть. И происходит это всегда не вовремя. Сейчас ещё ничего, а вот в юности на одном из первых свиданий с девушкой подобное случилось. Я так переживал! Юный был, трепетный, закомплексованный…

– Н-да, – наконец произнёс Старик – Отвлёкся. Итак – правила. Мы их будем блюсти, потому пусть всё идёт так, как идёт. Ты услышал меня, Максимилиан?

– Точно так, мастер, – отозвался Зимин.

– Харитон, ты не должен склонять Странника к союзу с нами, открыто или исподволь, – командным тоном велел Старик, – Но ты можешь объяснить ему, почему сам не спешишь встать рядом с ним. Так сказать – плечом к плечу. Личный пример, подкреплённый разумными и вескими аргументами, куда полезней, чем тысяча пустых слов.

– А не слишком ли это поспешный шаг? – мне показалось разумным уточнить данный факт.

– Как мне кажется, нет, – подтвердил Старик, – Хотя это полностью твой выбор. Никто не собирается на тебя давить. Ты – человек, у тебя есть право решать, как поступить в той или иной ситуации. Причём тут мы, твои работодатели? Поверь, даже великие тираны прошлого, которым ты, уж не обижайся, совершенно не чета, и те не распоряжались чужими судьбами. Жизнями – да, разумеется, тут их власти хватало. Но не предназначением, что бы они там о себе ни думали. «Мы больше, чем боги», – говорили эти люди и отправляли на смерть миллионы разумных существ только для того, чтобы потешить своё самолюбие. Так они пытались доказать окружающему их миру правоту этих слов, не понимая собственной ничтожности. Миру плевать на то, что думает один человек, пусть даже облечённый властью, – он существовал до него и останется незыблемым после. А люди умирали, это так. Но, как бы в насмешку над тем, кто их убил, обязательно оставляли то, ради чего приходили на этот свет. Книги, музыку, открытия, идеи, веру. Детей, наконец. И почти каждое семя, брошенное в землю, прорастало, насмехаясь над тем, кто считал себя властелином мира. Причем иногда оно произрастало прямиком из праха павшего тирана.

Я чего-то совсем уже запутался. Не дело такие разговоры спросонья и с тяжёлой головой вести.

– Но, делая выбор, помни о том, что не всегда получается вернуться назад, туда, в то место, откуда ты начал путь. Даже по своим собственным следам, – веско подытожил Старик. – И до Странника эту простую мысль донеси. Уж будь любезен.

– Ещё бы к нему попасть, – вздохнул я. – Там столько «если».

– Попадёшь, – заверил меня он. – Ты хитёр и удачлив. Такое сочетание приведёт тебя туда, куда надо. Может, и не сразу, но – обязательно.

– Надеюсь, – я чуть покраснел, поскольку живот выдал совсем уж бесстыдную руладу. – Ещё эта Дорога между Дорог, с ней голову сломаешь.

– Тут я тебе не помощник, – усмехнулся Старик. – Признаться, я данное наименование слышу впервые. Забавное, должно быть, место.

– Не то слово, – подтвердил Зимин. – Киф, не переживай. Всё будет нормально. Главное, потом не оплошай.

– «Потом» – это когда? – уточнил я. – В гостях у Странника или по возвращении из них?

– И там, и там, – погрозил мне пальцем он.

– Дело идёт к развязке, – благостно улыбнулся Старик. – Сладкий запах интриг, узел страстей, который кажется затянувшимся настолько, что его и не развяжешь. Но кто-то потянет за нужную верёвочку, и мёртвые петли распадутся на составляющие.

– Если бы, – не удержался от невесёлого вздоха я.

– Таковы законы бытия. Всё всегда приходит к финалу, раньше или позже, – Старик открыл коробку, стоящую перед ним, и достал оттуда сигару. – В лучшем случае история заканчивается свадьбой, что, согласись, та ещё награда. Супружеская жизнь убивает в герое героя, ибо отныне вся его доблесть сводится к свершениям во имя только одной женщины, но не мира. Был герой – и нет его.

– А в худшем случае что?

– Смерть, – вместо Старика ответил Зимин. – Что ещё? Если повезёт – героическая. Но, как правило, нелепая. Укус змеи, стрела в пятку, слепой жребий… Чушь несусветная.

– Но сквернее всего будет тем, кто наблюдал за разворачивающимися событиями со стороны, – Старик, причмокнув, раскурил сигару. – Они уже придумали для себя, как всё завершится, а потому останутся недовольными в любом случае.

– Почему?