Квант справедливости

Вскоре Данилова смогла поставить диагноз. Он оказался не смертельным, но и не самым распространенным.

– Я считаю, что лучше все же съездить в ветеринарную аптеку, если вы хотите, чтобы ваш Альберт гарантированно выздоровел, – заявила Данилова.

– Как скажешь, дочка, Альберт остался для меня единственным другом здесь. Сын приезжает редко, хотя в последнее время стал чаще ездить. Все-таки тепло, лето. Только вот денег у меня не так много на всякие лекарства, даже для лучшего друга.

– Поверьте, если я выживу, я заплачу, вам сколько захотите. Мой муж очень богат. Думаю, за лекарством надо ехать завтра утром. Только вот что делать со мной?

– А что с тобой?

– Мое тело лежит в лесничем домике под присмотром врача, которым меня и убивал. Он, между прочим, задушил меня, когда я пыталась позвонить в полицию, узнав о заговоре.

– Ясно, дочка. И что же ты предложишь?

– Пока меня еще не убили окончательно, мне надо попасть в домик ночью и получше разузнать планы мужа и врача. Тогда я вернусь, и мы решим, как будем выкрадывать меня оттуда.

– Ох, едрена вошь, как много непонятного! Вроде ты тут, но на самом деле нет. Почему мир так сложен? Я думал, я за свою карьеру инженера все узнал о законах мироздания, а оказалось, нет.

– Вот как, век живи – век учись.

– Да. Ну, так что? Отвезти тебя к домику?

– Ближе к ночи. А к вам я сама вернусь. Тут двадцать километров, я дойду, я ведь не чувствую усталости.

– Завтра днем, кстати, сын обещал приехать. Может он нам поможет?

– Думаю, не стоит ему ничего говорить, а то он подумает, что у вас белая горячка.

– И то верно. Ладно. Тогда подождем ночи. Хотя стоп, ночью отсюда не выедешь, у нас ни одного фонаря по дороге на трассу. Хоть глаз выколи. Да и наши что-нибудь подумают нехорошее.

– Значит, поедем до заката.

– Можно хоть в десять. Темнеет-то поздно.

– Спасибо, что согласились помочь, – сказала Алина.

– Да ладно. Напугала только очень. Не каждый, знаешь ли, день встречаешь призраков.

Я вообще в это никогда не верил. А моя Оля вдруг недавно поверила и в бога, и в призраков. Это произошло где-то лет двадцать назад. Тогда, в девяностые, как я говорю, произошел крах коммунистического поколения. Все, что воспитывалось в нас с детства, было разрушено, и вновь в души людей пришла религия. Раньше, у нас в семье никто не верил, только моя бабушка, но я ее плохо помню, почти не застал. А так, мы верили только в торжество коммунизма. А сейчас…

– А мне всегда казалось и до сих пор кажется, что в СССР Ленин был богом, – заявила Данилова.

Илья Кузьмич глубоко вздохнул и затем, подумав, сказал:

– Может быть, но не совсем. Культ личности, несомненно, был, но это же личность, реально живший человек, а бог? Кто его видел? Мы же не молились Ленину, не ставили возле его портрета свечки. Нет. Мы восхваляли его идею и воплощали ее в жизнь. Именно воплощали, а не стояли на коленях в ожидании милости.

– Справедливо. Но в таком случае, Иисус тоже является основоположником идеи, которой христиане придерживаются, – сказала Алина.

– Ты что, верующая? – неодобрительно посмотрев, произнес герой.

– Нет. Но в какой-то период верила. Но бог мне не помог. Я почти умерла и сейчас стою перед вами.

– Вот именно. Моя Оля тоже верила, что бог ей поможет, по всяким святыням ходила, все иконы целовала, потом к гадалкам стала ходить, чтоб ее вылечили от болезни. Но ее так и не спасли, ни маги, ни врачи, ни святая троица.

– Очень жаль. Но что в таком случае можно сказать обо мне? Что тогда я из себя представляю для вас с точки зрения науки?

– Сгусток энергии. Этот феномен плохо изучен, но я надеюсь, скоро ученые это обоснуют. А я поверю в это только тогда, когда об этом напишут в учебниках по физике или биологии, а то, что говорят в наших зомбоящиках. Я телевизор не смотрю. Новости мне рассказывает сын. По телевидению ничего хорошего нынче не показывают.

Илья Кузьмич взял из шкафчика бутылку водки и сказал будто бы самому себе:

– Не буду больше пить, ну его к черту! Пойду, отнесу Михалычу, а мне больше не надо. Так, если пить перестать, то и денег больше станет на собаку, и привидения мерещиться перестанут.

Герой протер глаза, но Алина по-прежнему сидела за столом и молча смотрела на него.

– Так, на чем я остановился? Ах, да. Вот, общество деградирует. Снова вера для народа – все. А самое главное, что это все насаждается сверху. Вот куда ни плюнь – везде религиозная пропаганда! То передача на пасху, то на рождество, то президент или премьер в каком-нибудь храме. Радио, плакаты – везде одни рожи зажравшихся попов, кресты и иконы! Етит твою налево! Видел бы это дедушка Ленин! Он, небось, в мавзолее там вертится сто раз на дню, только и держат его, раз такое в стране творится!

– А ваш сын того же мнения жизни в стране?