Квант удачи

– Да, но ведь бить по сыркам и котлеткам из аннигилятора – это такой оверкилл, – вздохнул турист в свитере, поднимая Кукумбу и взваливая себе на плечи вместе с разодранным ковром.

И по совокупности всех факторов, Тальята наконец поняла, что здорово недооценила этого кваркнутого чужака.

Дело #19 - День Дракона

Это внеочередное дело. По орг. и творческим причинам, не дописав предыдущее, я написал это дело, сегодня выкладываю первую часть, послезавтра дополнительной продой завершение. А на следующей неделе вернемся к спасению Фазиля!

«Единственное, чего нам не суждено утратить – это

пережитые утраты. Они остаются с нами навсегда.»

Из родовой книги Мигора Шолета,

глава «Уложение о семи печалях, истинных и ложных»

В этот день Одиссей проснулся как по сигналу.

Как снова и снова пробуждался раз в двенадцать земных лет – один величавый оборот Танелорна – в точный день, час и минуту. Словно внутри него годами не замирал метроном, неслышно отсчитывая тики до заветного момента.

За иллюминатором очередного корабля светило солнце очередной системы или привычно чернел космос; царила техногенная симметрия или пёстрый беспорядок городов; глаз поражали удивительные пейзажи или архитектура незнакомых цивилизаций; гремели астероидные дожди или переливчато пели гравитационные бури; высились титанические врата с вереницами малых и больших кораблей. Не важно, что было вокруг – когда долгожданный момент наступал, внутри всё сжималось… Как в тот, первый раз.

Говорят, время лечит любые раны. И это правда – если душу Одиссея Фокса вывернуть наизнанку и повесить сушить, станут видны сотни шрамов: тех, что причинили ему другие и тех, что он нанёс себе сам. Но все они зажили. Даже воспоминание о женщине, которую Одиссей любил больше всего на свете, с которой сросся душами, прожил самую долгую и счастливую из предыдущих девяти жизней, а после был вырван с корнем – даже оно с годами поблёкло. Стало частью истории, глыбой в монолите прошлого, ещё одной ушедшей эпохой.

Каждое поражение и триумф, боль и потеря, счастье, открытие, все раны Одиссея Фокса – превратились в барельефы, проступившие на долгой стене его судьбы. О, это была большая и извилистая стена, полная изысканных скульптурных композиций, и все утраты Одиссея молчаливо окаменели на ней.

Кроме одной.

Самая чудовищная боль, самое страшное крушение не хотело забываться, гаснуть и зарастать. Может, прошло слишком мало времени… каких-то шестьдесят лет. Но все эти годы, с момента предпоследнего оживления Фокса и по сей день – неслышный таймер продолжал стучать, отсчитывая секунды до того, как очередной оборот Танелорна будет завершён. Сегодня завершился пятый.

Одиссей пробудился рывком, ощущение ужаса и катастрофы сжало изнутри. Он открыл глаза, потемневшие от воспоминаний, и смотрел в ребристый потолок Мусорога, прижав руку к глухо стучащему сердцу; оно пульсировало, как нарыв. Фокс выровнял дыхание и ощутил ровный, доверчивый жар, исходящий от Аны. Звёздная принцесса спала рядом в мягком сером гнезде и едва заметно улыбалась во сне. При взгляде на неё Одиссею стало легче.

– Что случилось?

Не нужно быть сверхразвитым существом со сверхчувствительными прошивками, чтобы проснуться, когда человеку рядом с тобой плохо. Достаточно одной прошивки: «любовь».

– Меня настигло прошлое, – сдержанно ответил Фокс, но перед глазами снова встала та будоражащая картина, и голос предательски дрогнул.

Сонливость девушки сменилась озадаченным прищуром.

– Старые раны, старые тайны, да, босс? Расскажи.

Фокс обещал больше не скрывать от Аны правду, и хотел постепенно раскрыть ей все свои секреты. Но чтобы это сделать, нужно выполнить одно важное условие: когда-нибудь начать. Что ж, этот день ничуть не хуже любого другого.

– Я расскажу тебе сказку. Приготовься: в ней будет слишком часто звучать слово «я». И в ней не победит добро.

Ана сделала осуждающую гримаску и подперла щёку ладонью.

– Плохая сказка. Но хотя бы хорошая история?

– Давным-давно, в ближайшей к нам галактике жили та’эроны. Ты зря по привычке тянешься в нейр, этой расы нет ни в одной базе данных.

– Почему?

Губы Одиссея на секунду сжались.

– Их никогда не было.

– Ах да, это же сказка.

Ана села, и мягкие полосы гнезда, которые сами наплетались на лежащих, послушно сдвинулись в стороны – одновременно обрисовали её фигуру и приоткрыли. В другой день Одиссей потянулся бы под эти мягкие полосы, к обнажённой принцессе, забыв про другие сказки. Но не сегодня.

– Раса та’эронов достигла единства. Не как обычно, когда мировую гармонию устанавливает власть. А настоящего единства. Представь, что однажды всё человечество пришло к одному пониманию добра и зла, морали и общих целей, места каждого в жизни расы. Звучит как утопия, сегодня мы так же далеки от этого, как на старой Земле.