Квантовая психология. Как работа Вашего мозга программирует Вас и Ваш мир

Люди говорят: «Он вел себя как двухлетний ребенок» или «Он был сам не свой в тот вечер». Эти замечания свидетельствуют о том, что «в тот вечер» младенческая информационная система данного человека – то есть анально-территориальные нейронные цепи млекопитающих – временно завладела его мозгом.

Политики имеют незаурядные навыки активации этой системы, иногда легко заставляя целые толпы людей вести себя подобно маленьким легковозбудимым детям. Излюбленная схема активации (описанная Шекспиром в «Генрихе Пятом») – пробуждение солидарности звериной стаи посредством нападения на чужую стаю. Джордж Буш, которого многие считали «тряпкой», поднял свою популярность до беспрецедентного уровня как раз в тот момент, когда я искал современную иллюстрацию для этой схемы. Мистер Буш просто вторгся в маленькую страну третьего мира (Панаму), добившись быстрой, легкой победы всего за неделю. Образ «тряпки» рассеялся за одну ночь. Любой альфа-самец в любой стае шимпанзе или горилл, чувствуя, что его авторитет падает, поступил бы подобным образом.

Эта система обеспечивает обратную связь между мышцами, адреналином, таламусом головного мозга, анусом и гортанью. Раздувание тела и издавание шума – это самые обычные сигналы доминирования у птиц, рептилий, млекопитающих и политиков. Более подробно узнать об этом вы сможете, изучив речи Гитлера и Рейгана или просто понаблюдав за двумя утками, спорящими за территорию в пруду.

И наоборот, сжатие тела и глухое бормотание (или полное молчание) являются обычным рефлексом покорности. «Отползание с поджатым хвостом» – собачий рефлекс покорности – мало чем отличается от «языка телодвижений» клерка, позволившего себе не согласиться с начальником и получившего в ответ сигнал доминирования (раздувание тела и вой).

Эго – или «я», – определяемое этой системой, похоже, более свойственно млекопитающим и более эволюционно прогрессивно, чем быстрые рефлексы рептилий, которые свойственны «я», действующему в оральной системе биовыживания. Тем не менее, как только возникает настоящая опасность – угроза жизни, а не статусу, – личность сжимается в примитивное «я» биовыживания. Эта разница между маммальной[35] стратегией и рептильным рефлексом объясняет, почему в анальной территориальной системе имеется больше «времени», чем в оральной системе биовыживания. В более поздней маммальной системе сигналы власти изучаются медленно; в более ранней же рептильной системе атаковать или удирать нужно мгновенно.

3. Семантическая времясвязывающая система. После того как ребенок знакомится с языком – то есть узнает, что племенные правила игры снабжают поток опыта ярлыками и метками, – импринтируется и кондиционируется новая информационная система, которая затем может расти и развиваться в течение всей жизни.

Эта система позволяет мне получать сигналы, посланные 2500 лет назад такими людьми, как Сократ и Конфуций. Она также позволяет мне посылать сигналы, которые, если мне повезет больше, чем остальным писателям, будут кем-то приняты в будущем, 2500 лет спустя. Эта времясвязывающая функция символизма дает людям возможность использования накопленного за долгий срок опыта, недоступную большинству животных (исключая, возможно, китообразных), а также позволяет нам страдать от «проблем», которые, если и существуют, то только на лингвистическом уровне.

С помощью символизма мы можем создавать (или изучать у их создателей) математические системы, позволяющие предсказывать поведение физических систем задолго до того, как у нас появятся инструменты для измерения этих систем (подобно тому, как Эйнштейн предсказал, что часы, находящиеся в космосе, и часы, находящиеся на Земле, будут показывать разное время). Мы даже можем строить сложные механизмы, которые действуют – большую часть времени.

Символизм также дает нам возможность писать столь глубокие послания, что никто не может полностью их понять, хотя почти все соглашаются, что в них содержится какая-то важная информация (пример – Девятая симфония Бетховена).

Он также позволяет нам создавать бессмысленную метафизику и Странные Петли, настолько непонятные, что общество начинает бить тревогу и либо сажает нас под замок, либо настаивает на нашем «лечении». При помощи этих непонятных символов, не будучи изолированными, мы можем даже заставить массу людей поверить в наш бред и либо уничтожить 6 миллионов козлов отпущения (случай Гитлера), либо выстроить всех в ряд и напоить коктейлем с цианидом (случай Джима Джонса[36]), либо реализовать практически любой другой идиотизм.