Квантовая революция. Как самая совершенная научная теория управляет нашей жизнью

Вопрос о трактовке вероятности бросает вызов многомировой интерпретации и другим теориям мультивселенной. Но все же самым частым возражением против самой идеи мультивселенной (будь она квантовой, космологической или струнной) является просто сама эта невероятная россыпь бесконечных миров. «Трудно вообразить более радикальное нарушение принципа “бритвы Оккама”, закона экономии мышления, который требует от ученых сводить число сущностей к минимуму», – жаловался Мартин Гарднер, писатель и составитель забавных математических задач[675]. Но экономия – понятие относительное. Защитники точки зрения Эверетта указывают, что их интерпретация квантовой физики требует введения гораздо меньшего количества предположений, чем любая другая. Аргументы насчет простоты тоже обманчивы. Существует много очень сложных научных теорий, которые бесспорно правильны. «Вот вам “мультивселенная”, существование которой признают все, – говорит Дэвид Уоллес, философ и сторонник многомировой интерпретации. – Подумайте о планетах у звезд далеких галактик. Все знают, что вокруг этих звезд обращается множество планет, поверхность каждой из которых усеяна бесчисленными камнями <…> Это, конечно, не бесконечная мультивселенная, но десять тысяч миллиардов миллиардов солнечных систем – это, как ни крути, слишком много, чтобы их можно было вообразить. Но мы не удивляемся этому, хоть и неспособны все это многообразие наблюдать <…> Просто оно является неизбежным следствием теории, которую мы считаем непоколебимой»[676].

У физиков, нападающих на многомировую интерпретацию (или инфляцию, или струнную теорию), обычно есть и более серьезное возражение против идеи мультивселенной: для них эта концепция является чистым примером «нефальсифицируемости». Этот громоздкий термин, призрак философии прошлого, пришел из трудов Карла Поппера – знаменитого философа науки середины XX века, который провел большую часть своей профессиональной жизни в Лондонской школе экономики. Когда-то Поппер был адептом логического позитивизма в своей родной Вене, но потом взбунтовался против него и занял собственную позицию. Вместо того чтобы со всем Венским кружком отстаивать верификационную теорию значения, Поппер принялся продвигать научное мировоззрение, основанное на идее фальсифицирования. Согласно Попперу, потенциально научными являются только теории, которые можно опровергнуть; теории же, неверность которых доказать невозможно, научными не являются.

Взгляды Поппера стали чрезвычайно популярными среди действующих ученых. К концу XX столетия многие физики считали, что тест на фальсифицируемость обязана пройти любая потенциальная теория. Но если сквозь эту призму рассматривать любую теорию мультивселенной, она покажется подозрительной. Если другие вселенные недоступны и не могут прямо влиять на нашу собственную Вселенную, то какие же экспериментальные данные могли бы в принципе опровергнуть теорию, что мы живем в мультивселенной? А если не существует данных, которые могли бы показать, что наша теория неверна, то как мы можем принимать ее в качестве научной теории? «Философ науки Карл Поппер утверждает: чтобы называться научной, теория должна быть фальсифицируемой, допускать возможность опровержения, – писали в 2014 году выдающиеся космологи Джордж Эллис и Джо Силк в редакционной статье в журнале Nature. – Эти недоказуемые гипотезы [множественные миры, теория струн и инфляционная мультивселенная] сильно отличаются от тех, которые непосредственно относятся к реальному миру и допускают проверку наблюдениями, таких как стандартная модель в физике элементарных частиц или концепции темной материи и темной энергии. Мы видим, что теоретическая физика рискует сделаться ничейной территорией между математикой, физикой и философией, так как она не будет удовлетворять требованиям ни одной из этих наук». Отход от критерия Поппера, предупреждали они, был «отчаянным шагом» с потенциально катастрофическими последствиями. «Эта битва за обладание душой и сердцем физики начинается в то время, когда научные результаты в любой области, от изменений климата до теории эволюции, ставятся под сомнение политиками и религиозными фундаменталистами. Потенциальный ущерб, который может быть нанесен доверию общества к науке и самой природе фундаментальной физики, должен быть смягчен в результате более глубокого диалога между учеными и философами»[677].