Инну допрашивали еще около двух часов, после чего лабораторию закрыли. Пропажа отца стала для нее настоящим потрясением. Но еще большим потрясением оказалось исчезновение изолятора. Без этого бокса все их исследования совершенно бессмысленны. Когда Инне разрешили уйти, она спустилась на первый этаж, вышла из здания, подошла к одной из скамеек и застыла.

Холодный ветер дул ей прямо в лицо, но девушка не обращала внимания. Внезапно ей все показалось таким бессмысленным. Всю свою жизнь она мечтала, что ей удастся восстановить такой компьютер, который поможет им связаться с Землей. Инне очень хотелось поговорить с кем-нибудь со своей родины. За те годы, что Форис провел в изоляции, технологии их предков наверняка усовершенствовались, и они многому могли бы научить колонистов. Но теперь мечта оказалась растоптана, разорвана в клочья… И куда мог пропасть ее отец?

Инна не знала, сколько она так стояла, прежде чем двери института распахнулись, и до нее донеслись шаги. Девушка догадалась, кто идет, а потому не стала даже поворачиваться. Вместо этого она не сводила глаз с серого неба и размышляла, не пойдет ли дождь.

– Мне очень жаль, – донесся низкий и немного хриплый голос Алистера Кроссмана.

Инна резко обернулась:

– Вам жаль? Ведь Вы в этом замешаны, правда? Вы пришли ко мне еще до Эриксона, и что-то хотели сказать. Что ж, я слушаю.

Кроссман нервно взлохматил черные слегка вьющиеся волосы, оглянулся на здание института и протянул:

– Давай прогуляемся.

Инне было больше некуда спешить, так что она кивнула. Кроссман повел ее по одной из дорожек в сторону небольшого парка, располагающегося неподалеку. Народа в такую погоду там было мало, к тому же большинство сейчас находилось на работе. Деревья легко перешептывались, словно передавая друг другу сплетни, и Инна неожиданно поежилась. Ей показалось, что растения смотрят на нее, будто желая узнать, как она поведет себя теперь, когда отец и дело всей ее жизни пропали.

– Я не знаю, куда пропал твой отец, – осторожно начал Кроссман.

Инна недоверчиво посмотрела на него.

– Это правда, – заверил ее он. – Я не знал, что он собирается куда-то уйти, да как ты и сама заметила, уходить отсюда вроде как и некуда. Но перед своим исчезновением он вел себя очень странно.

Инна покачала головой:

– Мы с ним работали вместе каждый день, и я ничего такого не заметила.

– Ты не живешь с ним, а на работе слишком погружаешься в свой проект и не замечаешь ничего вокруг. А я с ним жил в одном доме. И заметил, что он стал каким-то нервным.

– В каком смысле нервным?

Кроссман пожал плечами:

– На первый взгляд ничего определенного. Просто некоторые мелочи. Постоянно оглядывался за плечо, как будто подозревал, что там кто-то стоит. Стал реже выходить из дома. Установил кучу замков на нашу дверь, все что-то бормотал о том, что никто не должен узнать, чем он занимается. Как будто в нашем городе можно что-то скрыть. Он вел себя так около месяца. А прошлым утром я обнаружил его на кухне. На нем была вчерашняя одежда, под глазами чернели круги, и сидел он с таким видом, как будто случилось нечто ужасное. Я подумал, что, может, что-то с тобой или твоей матерью, но он заверил, что все в порядке.

Взгляд Кроссмана неожиданно потускнел, а его руки как-то странно дернулись. Инна представила перед собой такого отца – потерянного, испуганного, и поняла, что этот образ пугает и ее. Павел Рябинин был одним из самых спокойных людей в городе, ничто его не могло сломить. Даже когда он разводился с ее матерью, даже когда директор института не хотел разрешать проект по восстановлению квантового компьютера… отец всегда сохранял поразительное спокойствие, и это помогало и остальным пережить тяжелые времена. Трудно представить, что могло произойти такого, что могло выбить его из колеи.

Тем временем Кроссман продолжал:

– Я пытался с ним поговорить, но он молчал. Ничего не ел и только смотрел в окно так, как будто около нашего дома притаился убийца. Я даже вышел на улицу проверить, но никого и ничего там не обнаружил. И тогда он сказал нечто странное. Сказал, что он был глуп и наивен, и что прогресс опасен. И что у того, что он сделал, будут последствия.

Инна сузила глаза и посмотрела на Кроссмана. Его слова звучали так глупо, что к ней опять начали закрадываться подозрения, что все это лишь шутка. Но лицо мужчины оставалось серьезным, и даже глаза не блестели.

– Я не понял, что он хотел этим сказать, и поначалу не придал этому значения, – Кроссман устало покачал головой. – Думал, что он переутомился на работе или что-то в этом роде. Но теперь, когда он пропал, я жалею о том, что не уделил его состоянию должного внимания, – его голос скатился в шепот. – Инна, твой отец был моим лучшим другом. И я не понимаю, куда он пропал, почему ничего не сказал мне.

Инна промолчала.

– Что ты собираешься теперь делать? – вздохнул Кроссман.

Инна задумалась. Весь ее привычный мир улетел в тартарары, но она не имела права сдаваться. Поэтому девушка сказала: