Квантовиты. Книга 3. Рубец

– Да, я тоже скучаю, Рави. Ты абсолютно прав. Инна как раз переехала жить к Алистеру, и наш с ней дом немного опустел.

И они прижались друг к другу еще сильнее.

Ужин протекал достаточно мирно. Мама не поучала ее, спокойно расспрашивала о новостях. Инна все больше молчала, разговаривал Алистер. Рассказал о том, что Инне разрешили возглавить проект по фото и видеосъемке квантовой реальности, и что Новак пытается уговорить его занять должность заместителя директора, пока сам он занимается на Земле чем-то непонятным. Доктор Мартин Вебер внедряет в больницу Фориса регенерационные кабины, а в перспективе хочет добиться установления такой в каждом доме города. Мать слушала и только изредка вставляла какую-нибудь одобрительную реплику. На Земле скоро выборы президента в связи с тем, что Ромину и ее брата взяли под стражу. Информация о неудавшемся эксперименте, из-за которого Годард и другие навеки остались детьми, всплыла, и теперь нужно было решить, что делать и с ними. И так далее, тихие голоса звучали на заднем фоне, пока Инна была погружена в себя.

Основные блюда были съедены, Алистер достал из холодильника десерт – шоколадный пудинг. Инна вяло принялась за него, почти не чувствуя вкуса, в то время как мама похвалила блюдо:

– Очень вкусно, Алистер, – сказала она. – Это ведь все ты готовил, правда? Зная Инну, я сомневаюсь, что она вообще вспоминает о том, что нужно есть.

– Да, я, – кивнул Алистер. – Она очень похожа на своего отца. Вся в работе, хотя у нее отпуск.

– Ты уж проследи, чтобы она ела, а то вон какая тощая стала…

– Мама! – вдруг вспылила Инна. – Я не тощая! Ну почему ты вечно всем недовольна?

– Я разве сказала, что чем-то недовольна? – удивилась женщина. – Просто отметила, что ты худенькая. Впрочем, это у тебя конституция такая. Ты никогда не поправишься, сколько бы ни ела. Не переживай, дочка, это хорошо, мужчины любят стройных.

– «Не переживай»? – опешила Инна. – Да что с тобой? Разве ты не жаждешь раскритиковать каждый мой вдох?

– С чего мне критиковать твои вдохи?

– Не надо лицемерить, мама, скажи все, что думаешь!

– Так я и говорю…

Инна была готова начать швыряться предметами. Но вместо этого она встала из-за стола и побежала в гостиную. Находиться рядом с матерью было невыносимо. Упав на диван лицом вниз, девушка хотела позвонить подруге, но потом вспомнила, что та сейчас на дне рождения сестры Рави, и решила ее не тревожить. Инне нравилось быть с Алистером, у них было много общего, но единственное, в чем он ее не понимал – это в отношении к матери. Сам мужчина всю жизнь был очень близок со своей, а когда та умерла, тяжело переживал ее смерть. У Инны же с самого детства выработалось стойкое презрение к женщине, давшей ей жизнь. Может быть, в этом был виноват ее отец, который ни во что не ставил маму, холодно к ней относился и не думал ни о чем, кроме работы, что впоследствии передалось и самой Инне. Но, как бы там ни было, девушка не могла выносить общество Виктории Домбровской, когда-то бывшей Рябининой. И в чем не откажешь Мизуки – она прекрасно ее понимала, потому что у той тоже всегда были проблемы с матерью. И где сейчас ее лучшая подруга, когда она так нужна?

На диван рядом с ней кто-то сел и погладил по спине. В сильной руке Инна узнала Алистера, но сейчас ей совсем не хотелось его утешений.

– Уйди, – попросила она. – Ты не понимаешь, что я чувствую, и никогда не поймешь.

– Может, ты и права, – согласился Алистер. – Я никогда не пойму, почему ты ее так ненавидишь. Только из-за того, что она ушла от твоего отца?

– А почему бы и нет? Он больше двадцати лет сидел на соммелисе, а она ему даже не попыталась помочь! И с какой стати я должна проникаться к ней нежностью? Только из-за того, что отец умер?

– Ох, Инна, – вздохнул Алистер. – Не хочешь с ней общаться – не надо. Просто… прошло уже пятнадцать лет со смерти моей матери, и я до сих пор не смог с этим смириться. Знаю, мы с ней были в других отношениях, но… Нет, лучше я расскажу тебе о своем отце.

– Об отце? – Инна подняла голову. – Ты никогда о нем не упоминал раньше.

– Да, наверное, мне неприятно об этом вспоминать. Он ушел от нас, когда мне было всего три года, и я почти его не знал. Но потом, когда мне было шестнадцать, он неожиданно вернулся. Сказал, мол, жалеет, что отсутствовал все эти годы, и что хотел бы узнать меня поближе и помочь, чем сможет. Но я был на него обижен, совсем как ты на свою мать, и сказал, что знать его не желаю. Он ушел. А через несколько дней я узнал, что он напился, упал с лестницы и свернул себе шею.

– Ой… мне жаль.

– Да, конечно, – грустно покачал головой Алистер. – Потом я не раз думал, что, возможно, если бы я не послал его так жестко, он бы не стал напиваться. А еще я думал, что, возможно, все-таки стоило дать ему шанс. Я же совсем его не знал. Может, он был не таким уж и плохим человеком.

Инна помолчала, а потом протянула:

– Ну, с моей мамой такого не произойдет. Она не пьет, да и с алкоголем у нас в Форисе напряженка…