Квантовый ум. Грань между физикой и психологией

Многие древние описания смерти заставляют меня подозревать, что смерть похожа на это переживание тела сновидения, которое у вас может быть в жизни; смерть подобна отождествлению с вашей волновой функцией, вашими основными паттернами, матрицей или природой. Вы становитесь комплексными числами, неконъюгированными элементами общепринятой реальности, и сновидением, составляющим основу повседневной жизни, которая подразумевается математикой, управляющей квантовой реальностью до измерения⁸.

Пока вы отождествляете себя в качестве обычного человека, живущего в ОР, вы – фантом, который должен бояться смерти. Как «реальный человек», вы становитесь воином-шаманом, тренируя свое второе внимание и перевоплощаясь во все, что бы вы не переживали. Так вы развиваете осознание своего тела сновидения. Ослабляя свою привязанность к общепринятой реальности, вы понимаете, что ваше тело сновидения – это не одна неизменная вещь, не просто противоположность вашей повседневной идентичности, а текучий опыт, осознание всего, что захватывает ваше внимание. Точно так же, в смерти вы становитесь всеми теми людьми и вещами, которые заигрывали с вами, которые конъюгировали вас в реальность; вы становитесь сновидящей сущностью того, что вы представляете собой сейчас.

Бенджамен Уокер собирал по всему миру мифы о смерти. Эти истории описывают вас как реку, текущую в море, как индивида, чей процесс вливается во вселенский процесс⁹.

В зороастрийском гимне (ок. 800 г. до н.э.) тело сновидения связано с Господом Маздой:

О Господь Мазда, даруй нам возможность увидеть тебя, приблизиться к тебе, соединиться с тобой.

Древнегреческий драматург Эврипид (480-406 гг. до н.э.) говорил, что при смерти присоединится к богам:

Я воспарю к своду небес, чтобы стать единым с Зевсом.

Сходной точки зрения придерживался Вергилий (70-19 гг. до н.э.), который подчеркивал бессмертие тела сновидения:

Освобожденная душа стремится к Богу. Он ее дом, ее творец и ее завершение. Смерть не для нее; когда меркнут земные очи, она воспаряет и, богоподобная, тает в вышине.

Суфи Джалалуддин Руми (1207-73) говорит почти как даос:

Отказавшись от своей души, я стану тем, что непостижимо никакому уму. О пусть я перестану существовать, ибо только Не-существование означает, что я вернусь к Нему.

В Мундака Упанишадах (ок. 650 г. до н.э.) мы находим идею тела сновидения как реки, текущей в океан; этот образ напоминает мне об общинном сосуде, содержащем все души, в африканском Тши Кра:8

Как текущая река исчезает в океане, утрачивая форму и имя, так мудрый человек входит в божественное Существо, более высокое, чем небо.

Даос Лао Цзы (450-375 гг. до н.э.) говорил, что конечная стадия человеческого развития – это единение с Дао, то есть:

Когда наша природа развита в полной мере, ход нашего развития завершается в нашем возвращении к источнику, в «Не-Бытии».

Древнеегипетская погребальная церемония (Walls, 1974, стр. 158173) подчеркивает перевоплощение в том же самом теле и старается сохранять реальное тело, чтобы душа Ба могла оживить его по возвращении. Человека хоронили:

… так, чтобы его душа Ба и его разум Ксу, вернувшись через несколько тысяч лет, чтобы разыскать его тело в гробнице, могли найти там его «ка», или дух, ожидающий, что все три могли снова войти в тело и воскресить его, и жить с ним вечно в царстве Осириса.

Во всех этих традициях мы находим шаманское послание: мистическая цель жизни состоит в свободе от общепринятой реальности и познании тела сновидения. Возможно, именно поэтому йоги издавна практиковали «уничтожение элемента земли», чтобы становиться «тонкими», становиться «мертвыми при жизни»¹⁰.