Квантун

Однако поспать коллежскому секретарю удалось недолго: в два ночи проснулся Унгебауэр и до самого утра курсировал по маршруту купе – уборная. По изможденным стонам, с которыми он всякий раз возвращался, можно было судить о его дурном самочувствии.

Под утро он, наконец, уснул, дав возможность отдохнуть и Горскому.

Ряжск проспали. Проснулись оба путешественника ближе к полудню. Унгебауэр уселся к окошку – ни жив ни мертв. Весь бледный, отекший он дрожал точно осиновый лист.

– Как же мне мерзко…

– Это называется абстинентный синдром, – ехидно уточнил Антон Федорович. – Токсины выходят из организма.

– Голова трещит… Сколько я выпил?

– Ты не помнишь? – удивился Горский. – Графин водки – полштофа.

– Как я добрался до купе?

– При непосредственной моей помощи, ибо идти самостоятельно ты к тому времени уже не мог.

– Каков позор!.. Все вокруг, вероятно, потешались?

– Разве что в ресторане. В салоне лишь трое господ играли в преферанс.

– В преферанс? Это я люблю. А еще больше люблю винт! Надо будет как-нибудь присоединиться. Ты играешь?

– Нет. Азартные игры не для меня.

– Не пьешь, не куришь. В азартные игры не играешь. Экий схимник выискался, – улыбнулся Унгебауэр.

– Каков есть.

– Раз ты меня выводил, значит, ты и расплачивался. Вот, возьми, – лейтенант протянул Горскому «красненькую».

– Это очень много, – запротестовал коллежский секретарь. – Мне лишнего не надо.

– Перестань миндальничать, я тебе говорю. Бери! – и сунул банковский билет Горскому в тужурку. – Будем считать, это с услугами артельщика: ты ведь меня словно багаж до купе нес, хе-хе.

Антон Федорович 10 рублей взял, но вернул «синенькую». Унгебауэр понял, что Горский человек принципов, и препираться не стал.

Весь второй день пути прошел под сенью лейтенантского похмелья. Намучался Демьян Константинович вдоволь. Поклялся даже водку не пить, но в это совершенно не верилось.

В тот день крупных городов не проезжали. Лишь к полуночи подъехали к Пензе. В двадцать минут первого кондуктор спустил лестницу. Горский с Унгебауэром еще не спали, поэтому сошли на дебаркадер. На сей раз поезд пришел на главный путь.

Пензенский вокзал откровенно разочаровал. Невзрачное деревянное строение слабо освещалось и всем своим видом показывало, что гостям не радо.

– Губернский город, а вокзал уездный… – расстроился Антон Федорович, точно от вокзала в данный момент зависела их судьба.

– Вокзал лишь недавно стал принимать пассажиров. До этого ориентировался на грузоперевозку, – поведал проводник. – Не сегодня завтра новый выстроят, не беспокойтесь.

Разносчиков можно было по пальцам пересчитать. Все какие-то вялые, сонные. Тем не менее пассажиров без внимания не оставили. Горский с Унгебауэром купили по бутылке сельтерской, отдав по пятиалтынному, тогда как в буфете вагона-ресторана точно такая же бутылка стоила в два раза дороже.

Антон Федорович намеревался вернуться к разговору о Дальнем, но, глядя на измученного Демьяна Константиновича, сжалился: оставил лейтенанта в покое. И более того, уступил ему на время свое нижнее спальное место, на котором, впрочем, тот уже ночевал. Унгебауэр выразил признательность и пообещал вскорости место освободить. Точно как Китай уступил России Квантун.

Оба путешественника долго не могли заснуть, ворочались. Как бы ни прекрасен был первый класс, но и он не мог обеспечить спокойного сна.

Провалявшись до полудня, они чуть было не пропустили мост через Волгу у села Батраки. В самом селе стояли с десять минут, но Горский отметился и там.

– Сейчас Волга будет! – предупредил проводник, выбрасывая на рельсы окурок.

Антон Федорович много читал и слышал о великой русской реке Волге, но и представить себе не мог, насколько она широка.

– Вот это да!.. – изумился киевлянин, разинув рот, который и без того имел дурную привычку приоткрываться.

Поезд сбавил ход до скорости трамвая заворачивая на длинный мост из тринадцати пролетов (Антон Федорович успел сосчитать). Над мостом в червленом щите красовался золотистый двуглавый орел. Над щитом – императорская корона, вокруг щита – лавровые ветви.

– Грандиозно! Версты две, не меньше! – продолжал восхищаться коллежский секретарь. Проходивший мимо кондуктор усмехнулся.

– Давно ли мост строили? – воспользовавшись случаем, спросил Унгебауэр.

– Давно, – кивнул служащий. – Еще при Александре Николаевиче!

– Не опасен ли? – уточнил Горский.

– Да нет! Еще нас с вами всех переживет.

Темно-серые, тяжелые и неспокойные волны несли на юг несколько рыболовецких сойм. Морем раскинулась река посреди крутых берегов, олицетворяя могущество природы, величие русской земли.

– Неужто ни разу на Волге не бывал? – не верил Унгебауэр.