Квартал Тортилья-флэт

Когда процессия приблизилась к кладбищу, друзья Дэнни уже лежали в высокой траве у ограды. Погребение было по-военному кратким. Гроб опустили в могилу, грянул винтовочный залп, труба пропела отбой, и, услышав ее, Энрике и Пушок, Пахарито, Рудольф и Сеньор Алек Томпсон задрали морды и завыли. Как гордился ими в ту минуту Пират!

Все кончилось слишком быстро. Друзья поспешно ушли, чтобы никто их не увидел.

На обратном пути они неминуемо должны были пройти мимо пустого дома Торрелли. Пилон влез в окно и вынес две бутыли вина. И тогда они медленно пошли к затихшему дому Дэнни. Они чинно разлили вино по банкам и стали пить.

– Дэнни любил вино, – говорили они. – Дэнни бывал счастлив, когда ему удавалось достать немного винца.

День кончился. Наступил вечер. И каждый, прихлебывая свое вино, мысленно бродил в прошлом. В семь часов пришел пристыженный Тито Ральф и принес коробку сигар, которую он выиграл в лотерею. Друзья закурили сигары, сплюнули и откупорили вторую бутыль. Пабло запел начало песни «Тюли Пан», проверяя, не пропал ли у него голос.

– Корнелия Руис шла сегодня одна, – заметил Пилон.

– Может, не будет ничего дурного, если мы споем несколько грустных песен? – сказал Хесус Мария.

– Но Дэнни не любил грустных песен, – возразил Пабло.– Он любил забористые песни о бойких женщинах.

Все согласно закивали.

– Да, Дэнни знал толк в женщинах.

Пабло начал вторую строфу «Тюли Пан», Пилон стал потихоньку подтягивать, а под конец к ним присоединились и все остальные.

Когда песня была допета, Пилон затянулся, но оказалось, что сигара его погасла.

– Тито Ральф, – сказал он, – сходил бы ты за своей гитарой, чтобы нам лучше пелось.

Он закурил сигару и отбросил спичку. Маленькая горящая палочка упала на старую газету у стены. Все как один вскочили, чтобы затоптать ее, и на каждого снизошло одно и то же озарение, и они вернулись на свои места. Они поглядели друг другу в глаза и улыбнулись мудрой улыбкой бессмертных, лишенных надежды. Словно во сне, смотрели они, как пламя замигало и чуть не погасло, как оно расцвело на газете. Так в ничтожных пустяках слышен голос богов. И люди с улыбкой смотрели, как догорает газета и как занимается сухая деревянная стена.

Так и должно быть, о мудрые друзья Дэнни! Узы, соединявшие вас, рассечены. Магнит, собравший вас, утратил силу. Дом этот перейдет к новому владельцу, к какому-нибудь унылому родственнику Дэнни. Так пусть же этот символ святой дружбы, этот добрый дом веселых вечеринок и драк, любви и покоя, погибнет, как погиб Дэнни в последнем великолепном и тщетном восстании против богов.

Они сидели и улыбались. А огонь, как змея, всполз к потолку, пробил крышу и заревел. Только тогда друзья встали со своих стульев и словно во сне вышли на улицу.

Пилон, извлекавший пользу из каждого урока, захватил с собой остатки вина.

Из Монтерея донесся вой сирен. Заревели пожарные машины, взбираясь вверх по холму на второй скорости. Лучи прожекторов заметались среди сосен. Когда пожарные прибыли, дом уже превратился в тупой конус огня. Насосы поливали деревья и траву, чтобы пожар не перекинулся на соседние дома.

В толпе сбежавшихся обитателей Тортилья-Флэт, словно зачарованные, стояли друзья Дэнни и смотрели, не отводя глаз, пока от дома не осталась только черная куча золы, над которой клубился пар. Тогда пожарные машины развернулись и с выключенной передачей покатили вниз по склону.

Обитатели квартала исчезли во тьме. Друзья Дэнни все еще стояли и смотрели на дымящееся пожарище. Порой они обменивались странными взглядами, и глаза их снова обращались к сожженному дому. А потом они повернулись и медленно пошли прочь. И каждый шел один.