Квартирант с приданым

– В том-то и дело! После Борея издохли еще три или даже четыре собаки. И ученые были в панике. Они делали все, как в случае с Бореем. Никто не понимал, почему тогда пес выжил, а следующие эксперименты снова оказались провальными. Сейчас выжившую собаку будут вновь изучать, сравнивать образцы с образцами издохших животных. Может быть, несколько дней у нас еще есть, но я не хочу тут задерживаться.

– Целиком и полностью с вами солидарна.

Настя теперь тоже не хотела задерживаться. Она уже повидала всех своих родных и знакомых, убедилась, что с ними все относительно в порядке, а теперь предпочла бы удалиться подальше от грубых охранников, железных лестниц и непонятных опытов над животными, а там, глядишь, и над людьми.

– Тогда вперед и с песней?

– Да.

Шмидт проворно вскочил на ноги. Росточка он был даже ниже Насти и сухонький. Такие люди обычно ценятся в среде боксеров «мухачей» и жокеев, где вес должен быть минимальным. Леонид двигался впереди, показывая, куда надо идти. Шли они к двери, на которой были красной краской намалеваны две буквы – «М» и «Ж».

– Мы идем в туалет? – удивилась Настя.

Шмидт ей не ответил.

Зато дядя Витя заметил их и подал голос:

– Леонид, ты это куда повел мою племянницу?

Шмидт подпрыгнул и замахал руками. Мол, сейчас вернемся.

– Настасья!

Дядя строго взглянул на девушку, требуя ответа, и тут же начал подниматься на ноги. Получилось это у него быстро. Но Настя уже скользнула в туалет. Шмидт просочился за ней следом и плотно прикрыл за ними дверь.

Вот только от дяди Вити было не так-то просто избавиться.

– Настасья, ты чего это удумала? – крикнул он. – Открывай!

И дядя Витя рванул дверь. Несмотря на то что она была обита листовым железом, а потому даже не шелохнулась, Шмидт занервничал.

– Скажи ему, чтобы заткнулся. Он сейчас всех переполошит, а мне совсем не нужно, чтобы все знали о том, что я тебе сейчас покажу.

Настя вернулась к двери:

– Дядя Витя, не шумите, пожалуйста.

– Что вы там делаете?

– Нам с Леонидом надо поговорить.

– Нашли тоже место! Не могли, как нормальные люди, в камере побеседовать.

– Там всюду уши. А нам надо, чтобы нас не слышали. Дядя Витя, идите обратно. Вы сейчас все испортите.

– Ну смотри. Если чего, я тут рядом буду. Слышишь, Настасья? Если что, кричи!

Дядя Витя до смешного напоминал тетю Полю. Та точно так же требовала от Насти кричать в случае тревоги. Настя с облегчением прислушивалась к шагам дяди Вити, которые удалялись все дальше. А потом она повернулась к Шмидту. К ее удивлению, он уже забрался на унитаз с ногами, а руки высоко задрал вверх и где-то там ковырялся. Под его руками покачивалась веревка.

Настя стояла, смотрела, что он делает, а потом подумала, что похоже на то, что Шмидт готовится свести счеты с жизнью, а под потолком он привязывает веревку, на которой намерен удавиться.

Девушка даже за голову схватилась:

– Ой, мамочки!

Вот что имел в виду Шмидт, говоря, что собирается бежать. Сбежать навсегда! Смерть – это самый кардинальный способ избежать всех проблем без исключения. Бежать – значит, по мнению Шмидта, умереть. И тут же Насте пришла в голову другая мысль. А ее-то он зачем с собой позвал? Хочет, чтобы и она за ним последовала? На тот свет?

– Нет, – пискнула Настя, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже. – Я на это не согласна!

Шмидт повернулся к ней. Лицо у него было перепачкано побелкой.

– На что?

И в эту минуту часть потолка свалилась ему прямо на голову! Шмидт охнул, Настя вскрикнула. А за дверью заколотился дядя Витя:

– Настасья! Настасья, открой!

– Дядя Витя, все в порядке.

– Какое там, на хрен, в порядке! Я же слышу, ты кричала. Что этот гад с тобой делает?

– Леонид… Он просто упал… немножко.

Шмидт стоял, держась за голову и как-то странно скрючившись. Казалось, его перекосило, но на Настю он смотрел очень злобно. Можно было подумать, что в его несчастьях виновата именно она.

– Дядечка, ты иди пока что, – пролепетала девушка. – Я тебя позову.

Дядя Витя, ругаясь, снова отошел от двери, но теперь Настя знала, что далеко он не ушел. Стоит поблизости, переживает за нее. У Насти даже слезы радости на глазах навернулись. Наконец-то кто-то вновь о ней думает, волнуется за ее целость и сохранность.

– Чего ты застыла как истукан? – прошипел Шмидт. – Иди сюда. – И когда Настя приблизилась, велел ей: – Помоги мне!

Оказывается, потеряв равновесие, Шмидт умудрился провалиться одной ногой в унитаз, и она у него там застряла. Вот в чем была причина его странной позы. Он просто не мог выпрямиться. Сколько ни дергал Шмидт застрявшей ногой, унитаз не желал выпускать свою добычу.

– Тяни меня.

Настя начала тянуть. Шмидт прыгал на одной ноге и стонал. Ухваченная унитазом нога упорно не желала лезть назад.

– Тяни же! – кричал Шмидт на Настю. – А теперь дергай! У-у-ух! Не так резко! Осторожней! Ты же его сломаешь!

Настя нашла в себе силы лишь для того, чтобы едва слышно прошептать:

– Я бы на твоем месте не переживала так за унитаз.

– Дура! Без него у нас с тобой ничего не получится. Дергай сильней, я сказал!