КвазаРазмерность. Книга 7

От обостренного восприятия перехватило дыхание, но информационные протоколы остались глухи к происходящему, не добавляя сведения о том, что происходит за образовавшейся брешью. Были доступны лишь небольшие сведения о мире великанов, которые воспринимались на уровне сплетен, услышанных когда-то, – фиктивные ядра воспоминаний, способные временно подменять реальные ядра игроков.

– Вот это мне тоже не нравится, – проворчала Саломея. – Почему создатели «Фив» считают, что у них есть право забираться к нам в голову?

– Зато усиливает ощущение полного погружения, – улыбнулся Сет.

– И заставляет забывать реальность, – подметила бывшая танцовщица, вспоминая, как, находясь в закрытом городе, не могла не то что говорить об оставшейся в реальности дочери, но даже думать о ней. – Я почти забыла Аришу, – сказала она. – Если бы мне не посоветовали выделить для воспоминаний о дочери часть информационного пространства в комнате личных достижений, то, думаю, я могла бы просто забыть о ней.

– Многие ради этого и приобретают ключи игроков, – пожал плечами Сет. – Хотят отвлечься, забыться.

– Не спорю, но зачем всех стричь под одну гребенку? – новоиспеченная амазонка жестом велела Сету первому пробраться в отверстие, ведущее в мир великанов. – Почему-то большинство проектов, созданных в Подпространстве, нацелены на то, чтобы разорвать связь человека с его прежней жизнью. Не все этого хотят.

– Говоришь как коренной житель первого уровня реальности, – подметил Сет, выбравшись с другой стороны завала.

– Так и есть, – не без гордости сказала Саломея, карабкаясь следом за другом. – Когда я работала инженером в игровом проекте Размерности, то мы вообще не вмешивались в процессы восприятия игроков. Они получали тела клонов, и на этом перемены заканчивались. А в «Фивах»… – она выбралась из узкого отверстия и встала рядом с Сетом. – Ты знал, что в закрытом городе контролируют разговоры между игроками, не позволяя отклоняться от легенды твоего персонажа?

– Да ну! – вытаращил глаза бывший контрабандист. – Если честно, то верится с трудом, потому что в Аиде ничего подобного не встречается.

– Насколько я поняла, системы начинают контролировать общение, когда вокруг преобладают имитации, притворяющиеся реальными игроками. Это позволяет им не выдать себя, сохраняя иллюзию востребованности площадки. Говорят, что в закрытом городе соотношение имитаций с игроками давно не в пользу последних.

– Ну, в стране великанов, думаю, мы вообще не встретим реальных игроков, – пожал плечами Сет, начиная осторожно продвигаться вперед.

– Дело не в наполнении площадки имитациями, а в том, что разработчики начинают вмешиваться в процесс восприятия обычных игроков, – возразила Саломея. – Погружение в процесс – это, конечно, хорошо, но подмена воспоминаний и блокировка нежелательных разговоров – никуда не годится. В конце концов, какой бы интересной и динамичной ни была игра, она не должна заставлять человека терять связь с реальностью…

Они услышали далекий рев великана и растерянно переглянулись.

– Не знаю, как тебе, а лично мне интересно посмотреть, что нас ждет в мире великанов, – сказал Сет.

Саломея взялась за лук, готовая отражать атаку. Впервые за этот игровой день она подумала, что быть амазонкой не так уж и плохо. По крайней мере, теперь не нужно прятаться за спины других. К тому же у нее сохранилась способность вызывать карманного дракона. Теперь, учитывая живучесть амазонок, можно будет использовать Криоса чаще. А потерю таких магических способностей, как вселять страх и создавать двойника, приобретенных, когда она уничтожила храм Пейофы, можно пережить.

Саломея обернулась, наблюдая, как оживленный бог Иакх, утратив материальность, проходит сквозь завал. Имитация не вызывала проблем прежде, и бывшая танцовщица надеялась, что не вызовет в будущем. Но надежды не оправдались.

Мир великанов выглядел сложным, непостоянным, пластичным. Саломея и Сет выбрались из тоннеля и замерли, пытаясь понять, что происходит в локации, где они оказались, выполняя задание, связанное с оживлением четвертой армии. Пещера выглядела необъятной. Десятки гигантских вулканов выбрасывали лаву, которая по вырубленным в скалах желобам перенаправлялась на жернова или подъемные роторные механизмы, приводимые в действие тысячами голиафцев, закованных в кандалы. Лопасти роторов поднимали лаву к терявшемуся в копоти и облаках пепла верху пещеры-мира, откуда она струилась по вырубленным в стенах канавкам десятками тысяч крохотных ручьев, обогревая и освещая мир великанов. Ближе к низу лава остывала и становилась частью горных пород, съедая пространство.