Квазимодо

А может, и впрямь попробовать? Поехал Зияд в Рамаллу, лицензию делать. И началась карусель… Для начала пришлось купить обычные водительские права — до этого-то он водил так, без бумажки. Хотел заодно заплатить и за лицензию на семитрейлер, но тут чиновник неожиданно заупрямился. Ты, говорит, что — сбрендил? На семитрейлер учиться надо по-настоящему, иначе никак. Это тебе не «субару». Зияд уж его и так, и эдак — ни в какую. Я бы, говорит, тебе дал, но не могу, нету у меня такого права. Семитрейлерами, говорит, у нас один старикан заведует, по имени Нусейра. Так этот старый гриб бакшиш не берет, сам у всех тесты принимает. Тяжелый случай… когда он уже подохнет, старый пес?.. Пришлось учиться.

Долго учился, целых полгода, а первый тест все равно провалил. У старого Нусейры с первого раза никто не сдавал. А как сел во второй раз, въехали во двор три джипа, перегородили дорогу… что за дела? Нусейра из окошка высунулся, орет благим матом: кто, мол, такие?!. почему мешаете?!. а ну, вон отсюда!.. И тут выходит из второго джипа старый знакомец Марван… или как его сейчас… Абу-Нацер — собственной персоной. И в руках у него автомат Калашникова. И дает он из этого автомата длиннющую очередь аккурат по передним колесам учебного семитрейлера.

А когда смолкает эхо от очереди, выясняется, что нет больше звуков во всей Рамалле, а может, и во всем мире. Все молчат, даже птицы, даже старый Нусейра. И в этой звенящей тишине тихо так говорит Абу-Нацер старому Нусейре: «А ну-ка, выходи ко мне сюда из кабины, ты, старая вонючая дырка от обезьяньей задницы. И ты, Зияд, выходи. Сегодня я тесты принимаю.» И лениво, не глядя, бросает автомат назад, прямо в руки подскочившему помощнику. А старый Нусейра спускается вниз, белый, как бумага, но прямой, как карандаш; встает перед Абу-Нацером и смотрит ему в глаза, не отворачиваясь.

«Ты, — тихо говорит Абу-Нацер. — Ты про меня слышал?»

Молча кивает старый Нусейра.

«Ага, — тихо говорит Абу-Нацер. — Ты слышал, что Селим — мой человек?»

И снова кивает старик.

— «Ага. Так чего ж ты ему тест не засчитал? А?»

Молчит старый Нусейра.

И тогда Абу-Нацер наклоняется и вынимает кастет из наколенного кармашка своих форменных пятнистых штанов, и тщательно прилаживает этот кастет к руке, чтобы лег поудобнее, а все молчат и смотрят, и старый Нусейра тоже. А потом Абу-Нацер все так же неторопливо размахивается и бьет старого Нусейру прямо в рот, и Нусейра падает на четвереньки, и кровь капает из него, как из крана, вперемежку с белыми обломками зубных протезов. И тут Абу-Нацер начинает кричать, громко и страшно, и все вокруг как-то съеживается и замирает. Он кричит очень грубые слова, Абу-Нацер. Старики не должны слышать таких слов. Наверное, он очень силен, Абу-Нацер, если может позволить себе говорить такие слова старикам. Потом он замолкает, переводит дух и протягивает назад руку. А дураки помощники не знают, что именно ему подать, только стоят и растерянно переглядываются, и на лицах у них улыбки пятилетних детей.

«Нож! — кричит Абу-Нацер. — Дайте мне нож, кретины! Этот пес плохо слышит! Забил уши грязью, пес? Сейчас я тебе их прочищу…»

Он оглядывается, находит взглядом Зияда и протягивает ему нож: «Эй, земляк! Ну-ка помоги уважаемому тестору! Отрежь ему ухо. Любое, на твой выбор. Чтоб лучше слышал.»

А Зияд пятится, спотыкаясь и тряся головой, пятится, пока не упирается в ствол чьего-то автомата, сзади, за спиной: «Что ты, Марван?.. Как можно?.. За что?.. Нет, нет, я не буду… не буду…»

«Не будешь? — удивленно переспрашивает Абу-Нацер. — Не будешь? И ты туда же? Ну смотри… Играешь со змеей — не зови ее червяком. Ладно, с тобой я еще разберусь… А тебе, старый пес, не повезло. Видишь, ученик помогать не хочет. Так что придется самому. Слушай внимательно, падаль. Принесешь мне лично права для Селима и твое собственное ухо впридачу. Понял?»

Взревели джипы, выбрасывая из-под колес грунт и мелкие камешки, опустел двор, как будто и не было ничего — разве что бурые пятна в пыли, да грязь на трясущихся коленях старого Нусейры. Пойдем в контору, старик, там вода, умоешься. Накрылся зиядов тест, придется новый назначать.

Тест Зияд сдал, но не Нусейре. Ушел Нусейра на пенсию. А права он Абу-Нацеру все-таки принес и ухо свое тоже. Как начали сынов его брать по очереди, начиная с младшего, так и сломался старик. На втором сыне сломался — пошел к хирургу, тот все сделал аккуратно, под наркозом. А и верно: ухо-то — черт с ним, сыновей жальче.