Квентин

Новый стоп-кадр: пассажирский салон «Олимпии», синева за стеклом, на столике — разложенная колода.

Монокль… Усики, как у Гитлера… Барон! Виллафрид Этцель фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау. Нет, даже не сам барон! «Что вам нужно от моего дяди?!» Юное чудо в перьях считало, что это он, Уолтер Перри, наглый американский плебей, прицепился, словно репей к собаке, к ее вельможному родичу. Но ведь было все наоборот! Чем он, обычный парень из Нью-Йорка, мог заинтересовать пожилого, много видевшего «тевтона»? Умением говорить по-немецки?

Лунный диск беззвучно скалился. Такое вот твое кино, Уолтер Квентин Перри!

Квентин… Книжка в потертой обложке. «История иногда повторяется. Можете не отдавать. Мой Квентин так и не вернулся».

Хватит!

Молодой человек резко выдохнул и принялся считать до тысячи. Нет, до десяти тысяч. До ста! Нечего забивать голову всякой мутью! Пусть барон фон Ашберг — сам Дракула, а Отто Ган — доктор Калигари[37]. Они далеко, их здесь нет. Впереди граница, небольшая мирная страна, где ничего с ним, Уолтером Перри, не может случиться просто по определению.

х х х

— Ваши книжки? — поинтересовался таможенник, кивая на томики с космическими монстрами на обложках.

Уолтер протер глаза, пытаясь понять, чего от него хотят. Заснуть удалось далеко за полночь.

— Книжки? Да вы что, я этого ужаса не писал!..

Глава 4 КАЖДЫЙ УМИРАЕТ В ОДИНОЧКУ [38]

_{Липы на улицах. — Девушка по имени Анна. — Теленок или червячок? — Рыцарь Безумного образа. — Защитники Святой земли. — Второй куплет.}

1

— Повторите, пожалуйста, — попросил таксист. И добавил виновато: — У вас немецкий, извиняюсь, какой-то странный.

Уолтер мысленно выругал себя за невнимательность. Помнил же, что следует говорить только на «хохе». Помнил — и тут же забыл, как такси увидел. «Лаузицер» не для этих мест.

Делать нечего, повторил. Водитель кивнул с пониманием:

— Из Фатерланда? Когда ваши, наконец, раскачаются? Хоть бы одну дивизию прислали, остальное мы сами сделаем.

Как ответить? И промолчать неудобно.

— Командованию виднее, — глубокомысленно изрек бывший сержант, поудобнее устраиваясь на переднем сиденье.

Кажется, в этой маленькой стране имелись свои проблемы.

— Командованию! — неодобрительно буркнул таксист. — Дождетесь, что итальяшки войска введут. Будем лопать их макароны три раза в день без масла.

Отто Ган обещал рацион из брюквы, здесь опасались макаронной диеты. Уолтер чуть ли не впервые в жизни пожалел, что совершенно не дружен ни с историей, ни с географией. Так уж сложилось. В школе эти предметы казались не слишком нужными, далекими от жизненной практики. В армии историю творило уже помянутое командование, география же была сугубо прикладной, от забора до обеда. А потом как-то руки не доходили.

Такси мягко тронулось с места, покидая привокзальную площадь. Мелькнул и сгинул памятник на круглом, похожем на тумбу, пьедестале. Кто-то бородатый при мундире и шпаге. Спросить? Неудобно, еще за дикаря примут, вдруг этот бородатый — здешний Джордж Вашингтон?

Учебник истории маленькому Уолти достался старый, еще от старшего брата. Отец считал, что и такой сойдет. Сходило, но не всегда. Страна, куда довелось ныне попасть, в учебнике отсутствовала напрочь, как и пара соседних. Вместо них место занимало некое государство немалых размеров. Возможно, по этой причине оно имело целых два названия, одно на букву «А», второе же Уолтер забыл напрочь. То ли на «В», то ли вообще на «У». Чей-то решительный карандаш уже успел располосовать державу на мелкие фрагменты, приписав на полях цифру «1918». Если вспомнить подвиги героического сержанта Йорка, то напрашивался определенный вывод.

Пока что увиденное Уолтеру нравилось. Город был уютным и чистым, по краям тротуара зеленели липы, люди держались вежливо, мужчины, здороваясь, по-старомодному снимали шляпы. Говорили по-немецки, но на незнакомом наречии. И фамилии были иными, непривычными. Таксист, если верить карточке, висевшей у зеркальца, звался Август Коцка, с рекламного щита улыбалась фрау Домнич, хозяйка салона красоты. Удивило и то, что знакомое «ß», оно же «S острое», превратилось в близняшек «SS». Молодой человек рассудил, что всюду свой обычай. Настоящий английский мистера Н тоже показался ему непривычным.

А еще было много плакатов, почти как в Италии. Вместо щекастого Дуче на прохожих взирал некий господин в годах, тоже щекастый, но с симпатичными ямочками и слегка вздернутым носом. Ничего особенного от сограждан не требовал и лишь призывал достойно нести знамя державы. Вместо фамилии под портретом красовался заковыристый автограф.

— Этот — еще ничего, — прокомментировал таксист. — Красных давит, как тараканов. Но все равно не наш, макаронникам продался.

Фамилии, однако, так и не назвал.