Квест а,б,в,г…

— Не собираюсь ловить тебя на противоречиях, хотя ты вполне очевидно чего-то не договариваешь, — заявила мама, поднимаясь. — Ты взрослый, сам сюда сел отшельничать. Не сдашь, отправишься к своему Ильичу. Похоже, бригада это не смертельно — выглядишь окрепшим. В любом случае — твоя жизнь. Но не забудь в случае непреодолимых затруднений, что у тебя есть мама, желающая тебе только добра.

— Помню, ценю. В случае проблем не премину обратиться.

— Ну и обороты у тебя, Броник, мелькают. Знаешь, ты больший упор на историю делай. Русская классическая литература в больших количествах на неподготовленного человека может подействовать непредсказуемо. Имеет смысл начинать, ну там с лирики, комиксов, фантастических рассказов. Или вот про попаданцев сейчас читают, развлекательно, глуповато, но, в сущности безвредно.

— На попаданцев нет времени. Только хардкор — только толстоевские!

— Намек поняла, сейчас уйду.

Сразу мама конечно, не ушла, напоила чаем с свежеразогретыми — но очень правильно разогретыми! — блинчиками. Еще успела слегка прибрать в прихожей, повозмущаться «хаосу и свойственной Волкову тотальной помойке». Поцеловала в измученный лоб и поехала домой.

Доедал подостывшие блинчики Бро под изучение Крымской войны. Вот кстати, здесь всё было понятно. Возможно оттого, что вспомнилось, что отец рассказывал, когда в Севастополе были, да и вообще Крым свой, понятный, вот даже мама с полу-нюха тамошний портвейн угадывает. Все-таки женщины очень непредсказуемы. Бро разглядывал надкушенный блинчик, но думал почему-то об оладушках, которые, как известно, совсем не блинчики. Но думать о продуктах было совершенно неуместно, мысли мигом очень далеко от ЕГЭ уезжали. Сосредоточьтесь, князь! Право, не время нынче отвлекаться.

Два часа сна, период активного изучения, освежающий душ, выстраивание по букво-цифрам Столыпина-Аракчеева-Бенкендорфа-Витте — это в тетради, дабы по смутным поводам комп не беспокоить. Частично весьма загадочные деятели, запросто с ними вляпаешься, но методом исключения расставить в требуемый порядок можно. Еще час сна…

Рассвет Бро встретил за дочитыванием «Бульбы». Вновь браться за Николая Васильевича было страшно — силен писатель, это вам не о лягушках с нигилистами многословно толковать. Но оказалась история тяжелая, трагичная, но без колдунов и непредсказуемых поездок по усадьбам.

— Умели писать, — бормотал князь, вновь бредя под душ. — Немалая значит, река Днепр, и Балаклава на рассвете особенно красива. Интересно, знает ли напарница, где это все течет и стоит?

Спасть тянуло неумолимо, Бро позволил себе такую слабость — потерял драгоценные сорок пять минут. Голова посвежела, хотя сон приснился короткий и яркий, вообще не учебный. Немного странная и навязчивая идея. Собственно, какая разница, где Василиса живет? Уж географическое место своей собственной прописки библиотекарша точно знает и помнит.

Зажегся неутомимый экран компа. Итак… Тьфу, опять в ту же степь литературную…

а — «скачут по полю волками», б — «добивают острыми мечами», в — «лучше быть убиту от мечей, чем от рук поганых полонену», 1234: метафора, противопоставление, сравнение, метонимия — это девушка-троп греческого происхождения, с туманными подменными очами. В принципе понятно. Контрольный выстрел в данном задании —

Как назывался период в истории Руси, описанный в данном произведении?

Тоже понятно — феодальная, чтоб ее, раздробленность. Сколько она нам крови попортила…

Бро покосился на рюкзак, стоящий у ноги: рано собрал или не рано? Комплектация в рюкзаке неполная, но содержимое может подпортиться. Хотя глупо будет, если опять в стужу попадем. Но это зависит не от нас, а от истории с географией со стороны напарницы. Что ж, рискнем…

'Мышка щелкнула…

…Ух, даже дух захватило! Вот где экологию изучать — простор незабываемый.

Теплый ветер колыхал невысокие, но густые травы, ерошил волосы остолбеневшего князя. Синяя, чуть сизая даль очаровывала взгляд. Без всякой там когтистой магии очаровывала — просто потому что мир бесконечен, волен и прекрасен.

Видимо, это был склон кургана. Шелестела листвой близкая дубрава, далее виднелись еще и еще рощи, густые, разбросанные неупорядоченной, но изящной мозаикой. Порванной серебряной тетивой блестела узкая река, одетая камышом. Колыхающиеся под ветром травы меняли цвет, жили, нетоптаные и чистые. Вот она, эта самая… благодать земная. Только непонятно, какие тут метафоры могут быть, когда так чудно и безлюдно.