Квест для демиурга (СИ)

Общее умонастроение людей было спокойным, и это невозможно было не отметить. Сначала Аю поразило то, что после памятного дня ее похищения, когда, столкнувшись лицом к лицу с некоторыми людьми команды и ощутив на себе их неприязненное отношение к ней, она не услышала в свой адрес больше ни одного ругательно слова. Ая вскоре даже перестала вздрагивать от ненавидящих взглядов, которые бросал на нее Вэрэгес — первый из команды, с кем ей пришлось встретиться. Несмотря на злобные молнии, метаемые на нее из‑под косматых бровей, Ая каким‑то женским чутьем понимала, что он ничего ей не сделает — здесь слово капитана было нерушимо.

Неприязненно смотрел на нее и Дэос, чернокожий матрос с сильной склонностью к мистификации происходящего, однако и он после внушения капитана не осмеливался высказывать свое мнение вслух по поводу того, что возможно, на корабле появилась ведьма.

Старпом, Роб, казалось, и вовсе ее не замечал — он была для него не больше, чем томящиеся в трюме курицы и овцы, предназначенные в пищу. Просто по разрешению капитана одна такая курица или овца гуляет по палубе и дышит воздухом, не более того. Возможно, он и проявил бы к ней интерес, если бы, как товару, ей угрожала опасность, но этого не происходило, и Ая отметила, что он смотрит на нее как бы вскользь, взглядом управляющего, осматривающего все ли в порядке с собственностью хозяина.

Остальная команда, немногочисленная для корабля данных масштабов, активно старалась не замечать ее, и мало чего особенного произошло с девушкой за три недели плавания. Но однажды, во время ее прогулки по палубе, в первый день четвертой неделю пути, один молодой матрос, уроженец южного побережья, о чем говорили его темные кудри, смуглая кожа, карие глаза и нос с характерной горбинкой, выкрикнул ей вслед какие‑то слова, смысла которых Ая не поняла, осознав потом, что наверняка это была какая‑то скабрезность.

Этот матрос не заметил капитана, который стоял на верхней палубе, незаметно подойдя к перилам, со свойственной ему бесшумной кошачьей грацией. Матрос, что‑то выкрикивающий в адрес Аи и отчаянно жестикулирующий руками, совершая в воздухе поступательные движения, осекся на полуслове, оборвав сам себя, поймав желтый взгляд капитана, направленный на него. Инстинктивно обернувшись на восклицание, Ая впервые в жизни увидела, как в считанные секунды смуглая загорелая кожа приобретает землистый цвет, а глаза стремительно светлеют. Южанин замер с открытым ртом, не договорив того, что начал, а в посветлевших глазах его плескался совершенно первобытный ужас. Тоненькая струйка крови потекла из носа, по подбородку, обогнув пухлые губы, и закапала на палубу. В следующий момент матрос упал на колени, с руками–плетьми, безвольно болтающимися по сторонам, даже не делая попыток поднять их в защите или сложить в мольбе.

Ая стремительно обернулась на капитана, до смерти напуганная увиденным. Она ожидала увидеть, что капитан использует какой‑то магический атрибут для наказания своего человека, но не увидела ничего. Руки его были спокойно сложены на груди, и во взгляде не было даже тени негодования. Казалось, он совершенно не воздействовал на сознание так испугавшегося его южанина.

Не зная что делать, как помочь человеку всего лишь сказавшему в ее адрес два слова, и теперь так жестоко наказываемому, Ая с мольбой уставилась на капитана. Она понимала, что стоит ей попросить его помиловать этого человека — и того можно считать покойником, слишком трепетно относился капитан Льер к собственному авторитету в глазах команды. Можно было бы и не гадать о закономерном результате, если капитан услышит совет о том, что ему следует делать, причем совет от женщины и от своей пленницы. Ая не сомневалась, что он не преминул бы продемонстрировать своим людям, сколь высокого мнения он о любых советах и просьбах, обращенных к нему на его корабле.

Капитан перевел взгляд на полные мольбы глаза Аи, и некое подобие усмешки показалось в одном уголке его твердой складки губ. Никак не отреагировав ни на ужас, стоящего перед ним на коленях, бледного как смерть и истекающего кровью человека, ни на полный мольбы, взгляд своей пленницы, он развернулся на каблуках и удалился ровным, спокойным шагом.

Ая инстинктивно рванулась к молодому южанину, чтобы как‑то ему помочь, но он отскочил в сторону как ошпаренный, и, даже не подняв на нее взгляд, устремился прочь практически бегом.

— Доктор! Ему нужен доктор! — воскликнула Ая, сама не понимая к кому обращается — все матросы, находившиеся на палубе, занимались своим привычными делами, опустив глаза и не глядя на нее.