Квест. Душа барабанщика 2

– Вот так как-то, – оттряхивая ладони, проговорил Тихон, вернувшись в парк из слоя минувшего в линейном исчислении тридцать лет назад, – пускай пообщаются, может ума наберутся оба.

Барабанщик проводил взглядом мелькающие каблучки Виктории, усмехнулся, глядя на дрожащие кусты в начале аллеи, и прошептал:

– Привет тебе, Варфоломей от меня, очередной. Не скучай, скоро свидимся…

За столом прокуренной кухни молча сидели Никифор, Гаврила, Михалыч, его жена и парень. Разлили по второй.

– Какого, позволю себе поинтересоваться, у вас висит календарь за 1989 год? Коллекционируете раритет? – обратив внимание на отрывной календарь, какие видел только в детстве, спросил боець, убрав нож с глаз, оценив миротворческую позицию окружения.

Местные перевели удивлённый взгляд на календарь, потом на парня.

– А какой, по-твоему, год должен быть на календаре? – осторожно спросил хозяин дома.

– Сейчас ведь 2019-й, вы не в курсе? – с ехидной спросил незваный гость, опрокинув стакан. Но встретив неподдельно изумлённые взгляды, снял ухмылку с лица.

– Гаврила, Никифор – вам пора, оставьте нас, – грубо сказала жена Михалыча. Такого тона собутыльники мужа прежде от смиренной хозяйки не слышали, но предпочли не выяснять деталей и быстро покинули избу.

– Тот голос…, – продолжила она, – который не одной мне показался, сказал, чтобы ты повежливей общался с отцом… Я пока не совсем понимаю и не сильно в это верю, но скажи, как зовут тебя?

– Может ещё паспорт предъявить? Что за допрос тут устраиваешь, мать. Посидели, пообщались и будет. Мне пора, – грубо ответил парень, встав из-за стола.

– Не Иваном? – умоляюще спросила женщина, глядя слезливыми глазами в глаза парню. От этих слов вздрогнул Михалыч, до сих пор сохранявший спокойствие.

– Допустим, и что? – проходя к выходу, ответил сквозь зубы боец. – Тоже мне ясновидящая. Сейчас на каждого человека можно без труда найти информацию. Бывайте, клоуны.

Парень вышел из дома. Жена села рядом с мужем, кротко переглянувшись.

– Ну и что это сейчас такое было? Откуда этот упырь взялся в нашем подполье? – частично протрезвев, выдал Михалыч.

Супруга лишь перевела растерянный взгляд на календарь. Через несколько минут дверь в доме открылась, в кухню вошёл тот самый гость из подпола. Он спросил примерным тоном:

– Где я?

– Я не совсем понимаю, как такое возможно, но я тебя узнала. Проходи, Иван Максимович, садись, – отрешённо, словно пребывая в прострации, ответила женщина.

– А откуда вам известно моё отчество?

– Будем знакомы… Максим, твой отец походу, – ответил мужчина, вставая из-за стола.

– Сейчас что действительно восемьдесят девятый год? – откусывая ломоть советской колбасы, спросил парень.

– Да, Вань, для нас это привычный и естественный ход времени. Расскажи о – том, как живёшь? – спросила мать.

– Чем занимаешься по жизни? – добавил отец.

– Да я…, – обдумывая как преподнести свою, мягко говоря, не совсем легальную деятельность, протянул Иван. Но потом сориентировался и перевёл тему разговора:

– Да какая деятельность и жизнь? Если вы и правда мои предки и я каким-то чудом перенёсся на тридцать лет назад, то уж лучше вы расскажите мне, как так получилось, что я не знаю своих родителей? Знаете, каково мне было без отца и матери все эти годы? Что чувствует ребёнок, смотрящий на семьи по телевизору и не знающий, что такое родительское тепло и поддержка? Ну, чего приуныли? Нет ответа?

– Максим Михайлович потупил взгляд.

– Я отвечу, – тихо сказала жена Ольга, – когда ты родился, наша жизнь изменилась, это естественный процесс, но мы оказались не готовы к этим изменениям. Постоянные крики, бессонные ночи, нервы, как следствие раздор. Максим не высыпался, утром шёл на работу с чугунной головой и в итоге поставил ультиматум: или я или это маленькое крикливое существо.

– Ты запомнила всё слово в слово…, – удивлённо отстранённо выдал мужчина.

– Я боялась твоего отца, больше жизни боялась, и было чего опасаться, – продолжала Ольга, прикрыв халатом синяк на предплечье, – поэтому подкинула тебя к вратам детского дома районного центра.

– Ты меня совсем не любила? – осёкшимся голосом спросил Иван.

– Любила, люблю и сейчас. Я отдавала ребёнка в детский дом лишь из одного соображения – здесь тебе будет безопасней, чем там, где сможет до тебя добраться отец.

– Так вот значит от кого у меня эта жилка агрессии и ярости. Ну что же, папа, считай, что бумеранг вернулся, теперь не обессудь…

Лицо Ивана выражало спокойствие, тон был тихим и вкрадчивым, но в глазах сверкали молнии. Он в один миг метнул нож из-за пазухи в сидящего напротив отца, но лезвие со звоном лязгнуло, воткнувшись в дерево. Иван обескуражено осознал, что сидит на земле, в том самом парке, из которого исчез. Напротив него стоял огромный ствол дерева, в котором из стороны в сторону часто покачивалась рукоять запущенного в отца ножа.

– Я сегодня уберёг тебя от двух неосторожных действий, больше оберегать тебя не стану, – послышался тот же голос, что звучал в родительской избе.