Квест империя

«Так что же у меня есть? – спросила она себя. – Есть сегодня, есть «звездный плащ» и мои мечи, «стерегущие ночь». А все остальное – сон. Прошлое это сон, в котором гегх не более реальны, чем далекий и недостижимый теперь Питер. Но и не менее. Да и будущее – только грезы, которые тоже ведь сон. Сон о встрече с герцогом Йёю, и сон о свидании с «Чуу», моей яхтой, моим «малым домом», где ждут своего часа мои драгоценности и мои платья, которые я не надевала почти восемь десятков лет. Там должно быть одно… Да, костюм для верховой езды из черного шелка, он непременно понравится моему Ё».

Время «звездного плаща» истекало, и среди деревьев, закрывавших горизонт, уже разливалось медовое сияние Первой Сестры. Пройдет всего несколько минут, и поднявшаяся выше луна погасит большинство малых звезд небосвода.

Часть III НАША ДЕВУШКА

Гремела атака, и пули звенели,

И ровно строчил пулемет…

И девушка наша проходит в шинели,

Горящей Каховкой идет.

М. Светлов. Песня о Каховке

Прелюдия ОСЕНЬ ЛАУРЕАТА

Империя – страна для дураков.

И. Бродский. Post aetatem nostrum

Глава 1 БЫК ВРЕМЕН

Гонец прибыл еще до восхода Третьей Сестры. Это был добрый знак. В неурочное время приходят или с очень плохими, или с очень хорошими вестями. Но плохие вести принято сообщать между Первой и Второй Сестрами. Вопрос, однако, в том, знают ли в столице о том, что принято на Йяфт, а что – нет? С другой стороны, это был гонец, а не судебные приставы. И не «бумага», идущая по почте, и он, гонец, прибыл тогда, когда прибыл.

Йёю набросил на плечи плащ, и босиком – пусть те, кто должен, узнают, герцог настолько пал духом, что появился перед простым курьером босиком и в плаще на голое тело – вышел на крыльцо. Здесь его ожидал, однако, форменный сюрприз. Перед парадными дверями стоял капитан императорской гвардии. Это был высокий, крепкого сложения молодой мужчина в небесно-голубой форме Гарретских Стрелков.

– Приветствую герцога Йёю устами пославшего меня Господина! – отчеканил гвардеец уставную форму, исключавшую по умолчанию какие-либо контакты с ним, как с человеком, имеющим имя, или лицом, носящим высокое звание и наверняка дворянский титул. «Ну что ж, император всегда прав», – констатировал Йёю с досадой, но в этот момент сделавший паузу капитан продолжил чуть менее официальным тоном: – Доброй ночи, ваша светлость. Извините за поздний визит, но нам сказали, что здесь так принято.

– Никаких извинений… – ответил Йёю.

– Скиршакс, – представился офицер. Он был смугл и черноволос, у него были сглаженные скулы и маленькие подбородок и нос. Даже если бы не имя, все это, вместе взятое, указывало на крайний запад Ахана.

– Добро пожаловать в мой дом, добрый господин Скиршакс.

Представившись, гонец стал гостем и снял последние сомнения относительно цели своего визита. Палачи не представляются. Пригласив гвардейца в дом и перепоручив его заботам ночного «стража огня», Йёю извинился и на несколько минут покинул капитана Скиршакса, чтобы одеться. Слуга помог ему подобрать подобающую случаю одежду – темно-синие брюки и голубые рубашка и носки и домашние мягкие туфли – и повязал ему на шею непременный платок, по ночному времени, черный. Уже готовый – все это действо заняло не более пяти минут – Йёю постоял несколько секунд около буфетного столика, раздумывая над тем, не стоит ли ему выпить чего-нибудь тонизирующего – ореховой эссенции (пара капель на стакан воды) или водки, настоянной на почках зимнего дерева – но решил, что не стоит. Сон прошел. Голова была ясная, мысли четкими.

«Солнце взошло», – сказал он себе с усмешкой, направляясь к дверям.

Гость сидел у ночного пламени[71] в малой гостиной. Слуги уже подали легкие закуски и вино, а кухонный раб варил глинтвейн тут же, на живом огне. При появлении Йёю капитан обозначил попытку встать, но Йёю ее не принял, показав, что просит гостя оставаться сидеть. Тот благодарно улыбнулся в ответ, отпил из кружки, которую держал в руке, и дождавшись, пока Йёю усядется в кресло напротив, начал выполнять миссию, ради которой, собственно, сюда и прибыл.

– Устами императора говорю, – сказал он. – Добра и покоя тебе, герцог Йёю. Зима тревог твоих заканчивается, и весна уже шагает в горах.

Йёю склонил голову в знак уважения к словам, пришедшим к нему через гвардейского капитана и неизвестное число иных посредников из Золотых Чертогов. Сказал ли эти слова сам император, или их записал один из императорских секретарей, не суть важно. Важно, что они произнесены здесь и сейчас личным посланником императора, как слова императора.