Квест империя

Увы, император был прав. Семьдесят лет назад кто-то начал незаметно, но кропотливо менять облик «идущих с императором». Накануне переворота работа была закончена. Никто из тех, кто возглавлял к этому времени кланы Золотого Круга, в Ночь Дождя не пострадал. Но были ли они теми, кто натянул тетиву? У Йёю не было ответа на этот вопрос. Пока не было.

«Но теперь кое-что изменилось, не так ли? Или я снова иду по облакам?» – Йёю аккуратно закрыл книгу и поставил ее на место. Третья Сестра уже зашла, а Четвертая Сестра поднялась на треть.

Йёю вернулся к столу, открыл шкатулку из чайного дерева и достал из нее сигару. Сигара была необычная: много тоньше и длиннее тех, что обычно курят в империи, и почти черная. Настоящая Гжежчи – убивающая ночь.

«И все-таки почему император вспомнил тогда про Ё? – Йёю «обрезал» сигару, просто обрубив кончик резким коротким ударом цсая[75], который держал на своем столе и для этой цели тоже. – Император полагал, что все началось с Ё? Возможно. У него были для этого все основания».

Перед мысленным взором Йёю появился Ё. Он был таким, каким пришел в этот дом восемь дней назад. Йёю вглядывался в образ Ё, пытаясь найти отличия от того Ё, каким он запомнился Йёю с их последней встречи семьдесят лет назад. Ё не изменился и в то же время изменился. В чем тут дело, Йёю пока не понимал, но он знал, что так и должно было быть. В какой-то момент за правым плечом великолепного Ё возник быстрый образ медовой волны и зеленых глаз, но Йёю заставил себя не отвлекаться и вызвал образ покойного императора. Невысокий, как и все мужчины в его роду, худощавый и подвижный, император был сед, и его седина замечательно контрастировала с потемневшей – от многочисленных операций по омоложению – кожей. Глаза императора были голубыми и смотрели в вечность. Что он там видел, осталось секретом императора.

Йёю смотрел на него, совсем непохожего на того полубога, каким его знало большинство жителей империи, и чувствовал, как ворочается под корой дерева оживающий волк. Без золотой брони, без взгляда, горящего огнем несокрушимой имперской воли, старик был прежде всего человеком. С этим человеком Йёю связывало нечто большее, чем связь вассала со своим сюзереном. Это была дружба, хотя, кроме них двоих, об этом в империи знали считаные люди. Большинство этих людей были уже мертвы, как и сам император, но никто из них, очевидно, не входил в круг заговорщиков.

«О да! – сказал себе Йёю, отпуская образы Ё и императора туда, откуда он их вызвал. – Моя месть будет сладкой, как мед, и пьяной, как вино».

Восемь дней назад он еще был деревом. Или уже был деревом. Но к нему пришел призрак его светлости среднего Ё Чжоййю и попросил у него оператора Черных Камней. Для чего Ё нужен оператор, Йёю пока не знал, но он знал, что у Ё есть Черные Камни. Сколько их и какие Камни есть у Ё, Йёю не знал тоже. Зато он знал, что это очень серьезно, если знать, как знал это Йёю, что Легион мертв. Но может быть, Легион так же мертв, как мертв Ё?

«В какую бездну ты заглянул, Йёю?» – спросил он себя, закуривая и выходя из кабинета.

Он покинул кабинет через другую дверь и, пройдя по короткому коридору, вошел в Зал Воспоминаний. Это была довольно большая круглая комната с ровными – без окон – чуть светящимися светло-голубыми стенами и синим купольным потолком. Прямо напротив входа в углублении стены на невысоком возвышении стояло деревянное кресло с вмонтированными в оба подлокотника панелями управления.

Йёю подошел к креслу. В зале стало светлее. Это «Домовой» сообщал ему, что дверь в Зал Воспоминаний заблокирована, и он волен спокойно размышлять или вспоминать, без того чтобы кто-нибудь по ошибке ему помешал.

Итак, кого или что он хотел бы увидеть сейчас? Вопрос не праздный. Его коллекция содержала сотни тысяч изображений. Люди, животные, пейзажи, рассветы и закаты ждали его приказа, чтобы воплотиться в зримые образы и напомнить ему то ли состояние души, которое было у него тогда, когда он впервые увидел их, то ли факты, которые были слишком опасны, чтобы их записывать. Во втором случае важен был первый образ, открывающий и формирующий тропу воспоминаний.

– Антш, – сказал он вслух, и из забвения к нему пришла Антш. Худенькая, гибкая, с кожей цвета красного золота и с волосами, черными как ночь и густыми, как джунгли, она появилась в воздухе прямо перед ним. Антш носила аханское имя, но человеком она не была. Она была кумх, и черная волна слабо вьющихся волос спускалась у нее от головы до поясницы подобием роскошной лошадиной гривы. Волосы росли вдоль ее позвоночника, как и у всех кумх. Еще у нее было странное на человеческий взгляд лицо. Но привыкнув, в нем можно было найти свою особую прелесть, так же как и во взгляде узких глаз с вертикальными зрачками. Она была прелестна, хотя ее прелесть мог оценить только тот, кто не поленился отточить свое эстетическое чувство так, как оно было отточено у Йею.

Антш… Так рыбаки с Западной дуги звали в давние времена голубые жемчужины. Такой жемчужиной она и была. Ласковая Антш. Грациозная Антш. Антш летящая.