Квинканкс. Том 1

После еды (первой горячей пищи за несколько месяцев) мне было позволено ответить всего на один вопрос:

— Как ваша маменька?

— Была в добром здравии, когда мы в последний раз виделись.

Что означали эти слова, Сьюки прочла у меня на лице.

— Погодите, пока я уложу детей, — шепнула она. Под ее надзором дети (две девочки приблизительно десяти и шести лет и мальчик лет восьми) умылись и приготовились ко сну, затем Сьюки вернулась к очагу и устало села рядом со мной.

— Как вы все? — спросил я.

Сьюки опустила глаза:

— Мама умерла этой зимой. А Салли этим пожиткиным днем[15] свела в могилу лихорадка.

— Бог ты мой. А как остальные?

Девочки пособляют мне в работе. Эймос берется за все, что попадается под руку. Джем теперь заместо Гарри бьет ворон для фермера Лубенема.

— А Гарри?

Она опустила глаза.

— Он служил работником у мистера Бассетта, но тот прогнал его за разгильдяйство, и теперь Гарри служит переходящим работником от прихода, как все почти в деревне. Нынче он работает в усадьбе Хафем, за Стоук-Момпессоном. Обратно, видать, будет поздно.

Она объяснила, что переходящими называют приходских бедняков, которых попечитель по призрению бедных каждый день направляет на работу к тому из фермеров, кто предложит большую плату.

Мне было интересно, но все же я не удержался и зевнул, и Сьюки настояла, чтобы я тут же отправился спать, а свою историю придержал до завтра. Не слушая возражений, она разложила в углу старый соломенный матрас, при виде которого мне смертельно захотелось спать. Я улегся и прикрылся парой старых рваных одеял, так что никто не различил бы меня в темном уголке среди пауков.

Проснулся я тем же вечером, к ночи, от громкого мужского голоса. Сообразив, где нахожусь, я подумал было об отце Сьюки, но тут же вспомнил, что его нет в живых. Я выглянул из-за соломы и одеял и узнал в высоком мускулистом парне с соломенными волосами своего старого знакомца Гарри — всего тремя или четырьмя годами старше меня, он уже сделался мужчиной. Швырнув на пол несколько монет, он крикнул:

— Это все, больше не проси.

— Ну что ты, Гарри, спасибо тебе, — робко отозвалась Сьюки и нагнулась за монетами. — Сколько есть таких, кто и вовсе ничего не приносит. Мне только не нравится…

— Если бы не она, мне бы не пришлось. Пусть уходит. Я не могу за свои деньги кормить ее и мальцов.

— Знаю, знаю, — залебезила Сьюки.

Чем таким занимался Гарри? Мне казалось, я догадываюсь. Я лежал затаившись, пока Сьюки успокаивала его, снимала с него сапоги и разогревала еду. Наконец Гарри вскарабкался по лестнице, опустился на солому рядом со спящими братьями и сестрами, и вскоре шумное дыхание возвестило о том, что он заснул.

Я выбрался из-под одеял, и Сьюки шепотом позвала меня к погасавшему очагу — его слабого света нам вполне хватило. По ее просьбе я пересказал ей всю нашу тягостную историю, начиная с того дня, когда мы с матушкой покинули деревню.

Сьюки сидела молча, пока я не завершил рассказ, потом повозмущалась «квигговыми номерами» и наконец заметила:

— Могу сказать вам в точности, что случилось после вашего отъезда. Все это из-за миссис Биссетт. Она спустила все вещи вашей маменьки разъездному торговцу из Саттон-Валанси. Явился и закупил все чохом. На другой день послал две повозки. Многие здесь говорили, что заплатили бы куда больше против него, ведь у вашей матушки были такие красивые вещи, но никто им не предложил. Люди видели, как в Саттон-Валанси этими вещами торговали за совсем другие деньги. Поговаривали, миссис Биссетт сама поимела долю с этой сделки, но чего не знаю, о том лучше помолчу.

— Понятно. Значит, чтобы заплатить кредиторам, денег не хватило?

— Точно. Миссис Биссетт их обошла и предложила по нескольку шиллингов за фунт.

— Почему же они тогда подали в суд?

— Помните такого мистера Барбеллиона?

Я кивнул.

— Не иначе как он с ней был в сговоре. Миссис Биссетт — хитрюга, каких мало, она получала письма и встречалась с посторонними людьми, а вы с маменькой ничего не знали. Через несколько дней после продажи этот мистер Барбеллион пожаловал в деревню и подговорил всех лавочников собраться вместе и подать на нее жалобу магистрату. Как вы думаете, мастер Джонни, зачем ему было это затевать?

— Затем, Сьюки, что он работает на наших с матушкой врагов.

— Что врагов, это верно, — отозвалась она. — Но вот с чего бы им желать вам зла, когда они такие богачи и к тому же ваша кровная родня, — нипочем не возьму в толк.

Я удивился. Похоже, Сьюки очень многое было известно, в то время как я сам терялся в догадках относительно этих людей.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил я.

— Да кто ж здесь не знает, что мистер Барбеллион работает на этих Мампси.

Поняв, что она заблуждается, я улыбнулся:

— Нет, Сьюки. Это ошибка. Он не связан с Момпессонами.

— Никакая не ошибка, мастер Джонни. Тетушка Твелвтриз часто видела его в Мампси-Парке. Вы ведь ее помните? Ее муж служил там привратником.

— Стало быть, это она ошибается. Видела, должно быть, в Хафеме адвоката Момпессонов, но откуда бы ей знать, что это тот самый джентльмен, который дважды приходил к моей матушке.