Квинканкс. Том 1

Она что-то пробормотала, и я наклонился, чтобы расслышать.

— Нет, — тихо проговорила она.

— Да, — настаивал я. — Я понимаю лучше, чем ты. В этом, по крайней мере, мистер Степлайт не врал; я уверен, сэру Персевалу действительно нужно, чтобы мы были живы и благополучны, особенно теперь, когда кодицилл попал в руки нашему врагу. Послушай, что я скажу. Скоро мы к нему пойдем и попросим помощи. Много денег мы у него не потребуем. Каких-нибудь сто фунтов в год. Для такого богатого джентльмена это безделица…

Уже совсем рассвело, народ в комнате зашевелился. Я заметил, что старуха Лиззи наблюдала за нами из своего угла.

Матушка внезапно привстала и устремила на меня страшно напряженный взгляд.

— Глупости! Зачем ты это говоришь? Мистер Ассиндер сказал мне: сэра Персевала и его жену сейчас не заботит наша судьба. Им не нужно, чтобы мы были живы. — Из глубины ее груди вырвался жуткий кашель. — Ты тоже считаешь меня дурочкой? — с трудом выдохнула она. — Зачем все вокруг лгут мне?

— Мама, я тебя не понимаю. Это я, Джонни. Я тебе не лгал.

— Я знаю, кто ты. — Она смотрела на меня все так же напряженно. — Ты всегда меня презирал, для тебя я дурочка.

— Нет! — выкрикнул я.

Она жестоко закашлялась, почти до рвоты, закрыла рот руками, и я с ужасом заметил на ее ладонях пятна крови.

Я схватил ее за руку, и моя рука почти сомкнулась на ее запястье, такое оно было тонкое.

— Оставь меня! — воскликнула она, стряхивая мою руку.

Ее голубые глаза дико блуждали, я заглянул в зрачки — они были пусты. В эту ужасную минуту мне вспомнилось, как я следил в Мелторпе за мальчишками, которые швыряли камнями в пойманную кошку. По подбородку матушки стекала кровь, губы посинели.

— Мне так страшно! — выдохнула она. — Помоги мне! — И, к моему ужасу, позвала: — Мама!

Словно бы откликнувшись на зов, к нам подошла старуха и не без волнения заметила кровь:

— Ох. Этого я и боялась. Это белая чума. — Заметив мой недоумевающий взгляд, она пояснила: — Чахотка.

— Позовите лекаря! — крикнул я.

— Ну да, — невесело хмыкнула она, — явится сюда лекарь, как же. Да и слишком далеко зашло дело.

Матушка судорожно ловила воздух, и старая женщина внезапно склонилась, взяла ее за голову, потянула вперед, а потом принялась хлопать по спине.

— Перестаньте! — крикнул я.

Но она не слушала, пока я не схватил ее и силой не оторвал от матушки; тогда она, ругаясь сквозь зубы, отступила. Матушка откинулась назад и лежала спокойно.

— Я прав, мама, — немного погодя заговорил я, желая ее подбодрить. — Увидишь. Мы получим немного денег от сэра Персевала и тогда, как тебе хотелось, сможем снять домик в Солсбери.

Голова ее была повернута слегка в сторону, и я не знал, слышала ли она меня. Я продолжал вполголоса, на случай, если она заснула:

— Я пойду в школу, через несколько лет поступлю на работу подручным, тогда я смогу нас обоих содержать. — Мой голос прерывался. — Увидишь. Все у нас будет как раньше.

Я склонился над матушкой, голова ее по-прежнему была отвернута. Глаза как будто были открыты, и я не знал, спит она или все же нет.

— Мама, — прошептал я.

На меня упала тень, и я поднял глаза. Рядом стояла ирландка, которая прежде дала мне хлеба; выражение ее лица было мне непонятно. Она склонилась и взялась за край рваного одеяла. Она натягивала его все выше, и, поняв, что она делает, я крикнул: «Нет!» Она посмотрела на меня и, когда я отвел руку, продолжила натягивать одеяло, пока оно не скрыло матушкино лицо.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ КЛОУДИРЫ

КНИГА I НАСЛЕДСТВА

Глава 51

Теперь я приглашаю вас вернуться со мной в дом 27 на Голден-Сквер, где в уже знакомой нам элегантной комнате мы находим миссис Фортисквинс, ожесточенно спорящую с посетителем.

— Понятия не имею, как она умудрилась, — говорит миссис Фортисквинс.

— Как умудрилась, не важно. Важно только то, что теперь мы ничего не получим за нее от старика.

— Я не виновата, что она сбежала.

— Вот как?

— Конечно. Я думала, у нее нет в Лондоне друзей, кроме меня. Она так говорила много раз.

— Врала, — с горечью заключает мистер Сансью. — А вы купились на ее показную искренность.

— Нехорошо с вашей стороны упрекать меня. Вы всем обязаны моему великодушию. Когда миссис Клоудир пришла с сыном ко мне, разве не явилась я прямиком к вам, чтобы откровенно с вами поделиться?

Поделились, мэм, не буду спорить, но получили за это вознаграждение. Что до откровенности, то о ней мне судить затруднительно. Почему вы так беспокоитесь, чтобы старый Клоудир не узнал о вашей роли?

— Это вас не касается.

— Ладно, но теперь он все узнает, потому что я не хочу один брать на себя вину.

Пристально глядя на него, миссис Фортисквинс произносит вполголоса:

— Если вы ему расскажете, то, обещаю, горько об этом пожалеете.

Адвокат покусывает губы, потом говорит:

— Ладно, думаю, ему ни к чему об этом знать. Возьму уж удар на себя. Пусть утешается тем, что благодаря нам, по крайней мере, мальчишка содержится в надежном месте. — После ее кивка он добавляет: — А скоро попадет в еще более надежное.

Миссис Фортисквинс, однако, спрашивает резко:

— Вы, надеюсь, не хотите сказать, что…