Квинт Серторий. Политическая биография

Первым сочинением, где представлен положительный взгляд на Сертория, стала «История» Гая Саллюстия Криспа[3]. Ее источниками послужили Варрон, Сисенна, постановления сената, письма должностных лиц, благодаря чему до нас дошел — пусть и в переработанном виде — единственный документ Серторианской войны — письмо Помпея к сенату. Привлекались, видимо, и устные свидетельства — того же Варрона и Л. Корнелия Бальбы, а также кого-то из участников восстания, к которым, несомненно, восходила информация о положении в лагере инсургентов[4].

От нее уцелели лишь фрагменты, но они сообщают немало ценной информации и позволяют судить о позиции автора. Взгляды Саллюстия прослеживаются и в плутарховой биографии Сертория и сочинении Эксуперантия (см. ниже).

Причин для симпатий писателя к мятежному полководцу немало: оба были homines novi, оба происходили из сабинской земли, оба в силу обстоятельств стали врагами нобилитета[5]. К тому же Серторий сражался с Помпеем — объектом насмешек писателя.

Саллюстий ставит своей задачей восстановить репутацию Сертория, о чьих заслугах умолчали предшествующие авторы[6] из-за незнатности полководца и ненависти к нему (Sall. Hist., I, 88). Серторий хорошо показал себя в кельтиберской и Союзнической войнах (loc. cit.), в годы гражданской войны выступает против марианского террора, добиваясь «славы человека доброго и умеренного» (I, 90; Plut. Sert., 5, 4–5), любим провинциалами за безукоризненное управление (1,94; Exup., 8), проявляет себя как талантливый полководец в борьбе с войсками сената (I, 104; II, 29–31). Он явно противопоставляется своим врагам — Сулле, который во зло употребил добытую власть (Cat., 11, 4; 5 1, 33–34), Метеллу, который с кичливой роскошью празднует бутафорский триумф (Hist., II, 70), баловню судьбы Помпею, которого льстецы сравнивают с Александром (III, 88), но в то же время терпящему от Сертория одно поражение за другим. Перед нами предстает, таким образом, доблестный воин, деятельный магистрат, борец против тирании нобилитета, может быть, даже воплощение политического идеала Саллюстия[7].

«История» послужила основой для дальнейшей просерторианской традиции, сохранилось от которой, к сожалению, немного. Но именно к ней восходит Плутархова биография Сертория — «наиболее подробное изложение связанных с Серторием политических событий и самый яркий образ героя, дошедший до нас»[8].

Основным источником Плутарха был, несомненно, Саллюстий. По мнению А. Шультена, «Плутарх вряд ли использовал другие источники… поскольку Саллюстий описал всю жизнь Сертория»[9]. Б. Мауренбрехер, однако, считал, что события ранней карьеры полководца, лишь кратко упомянутые Саллюстием (Hist., I, 88–89), описаны по Ливию, а участие Сертория в гражданской войне — по Страбону[10]. В. Шталь возражал, что они могли быть изложены в других частях I книги «Истории»[11]. Думается, что события Союзнической и гражданской войн могли быть позаимствованы у Саллюстия, описывающего их довольно подробно (I, 19–53)[12], сюжеты же гл. 2–3 — из других авторов[13].

X. Берве усматривает «шов» между двумя различными источниками в гл. 21–22 биографии, где заканчивается связное повествование и начинается рассказ о добродетелях Сертория, примеры которых расположены вне хронологического порядка. К тому же в 24,1 Плутарх говорит о Палатине как символе римской мощи[14], тогда как в эпоху Республики таковым был Капитолий. Во всем этом Берве усматривает влияние некоего источника эпохи Империи[15]. В. Шур указывает, что Плутарх ничего не пишет об операциях 74–73 гг. до н. э., о которых Саллюстий, несомненно, рассказывал (Hist., III, 43–44). Очевидно, последний в данном случае не использовался[16].

Эти соображения, однако, представляются небесспорными. Переход Плутарха к рассказу о добродетелях Сертория мог быть связан с замыслом автора показать героя, сломленного не врагами, а предателями из числа своих, что роднит его с Эвменом (Plut. Sert., 1,6). А после гл. 21 (бои под Сегонтией и Клунией) речь должна была идти как раз об успехах врагов, поэтому об операциях 74–73 гг. до н. э. ничего и не говорится. Что же касается Палатина, то упоминание о нем мог вставить сам Плутарх, своими словами передав фразу из источника. Поэтому вполне вероятно, что в гл. 21–24, а если брать шире, то в 4–27, информатором Плутарха был Саллюстий.

Восприняв от римского писателя положительный взгляд на героя, греческий биограф дает ему свою трактовку. Пара жизнеописаний «Серторий — Эвмен» основана на сходстве их судеб — талантливые люди, заброшенные на чужбину, доблестно сражаются с врагами и гибнут от рук соратников (Sert., 1, 6; Eum., 20, 1)[17].