Квинт Серторий. Политическая биография

Ученые по-разному трактовали скудные сведения источников о мероприятиях Сертория. Многие считали, что он отменил взимание трибута[277]. Но это, пожалуй, слишком вольное толкование текста Плутарха, который не дает оснований для подобных выводов. Не более доказательно и предположение Ф. О. Спанна о том, что civitates stipendiariae получили от Сертория статус civitates liberae[278]. Единственным доводом в пользу этого может служить факт отмены зимнего постоя войск в городах, что, действительно, являлось привилегией civitates liberae. Но те обладали также правами внутреннего самоуправления, собственности на землю, взимания пошлин, чеканки монеты, свободы от постоянных налогов и т. п.[279] Между тем у нас нет сведений о том, что Серторий даровал подобные привилегии хотя бы одному городу.

На освобождении городов от постоя войск следует остановиться несколько подробнее. По мнению И. Г. Гурина, это было единственное серьезное новшество среди мероприятий Сертория в 82–81 гг., поскольку снижение и ограничение произвола администрации предпринимались и другими наместниками[280]. Строго говоря, в деле размещения войск на зиму вне городов он также не был пионером — достаточно вспомнить зимний лагерь Кв. Фульвия Нобилиора, построенный в середине II в.[281] Однако это был единичный случай, вызванный к тому же, видимо, чисто военными потребностями, тогда как Серторий возвел эту меру в систему. Во время службы в Кастулоне он мог убедиться, чем грозят притеснения солдатами горожан и сколь опасно восстание последних[282]. Постой являлся одной из самых обременительных повинностей, и его отмена, даже если и не снимала с горожан расходы на содержание расквартированных в предместьях войск[283], не могла не быть популярна.

Важной частью мероприятий Сертория было, судя по Плутарху, налаживание отношений с местной знатью. Несомненно, он завоевывал ее симпатии не только обходительностью (ομιλια)[284], но и снижением налогов, которое Плутарх считает уступкой простонародью (Sert., 6, 4). Между тем значительная часть податей выплачивалась прежде всего имущими слоями (Ps.-Caes. Alex., 49), к которым принадлежала и аристократия[285]. Не могла она не выиграть и от ограничения произвола провинциальной администрации в целом. Все это, конечно, не снижает важности личных контактов[286] между Серторием и местной верхушкой.

В связи с этим необходимо упомянуть об одном пассаже из Саллюстия (Hist., I, 93): Hispaniam sibi antiquam patriam esse («Испания ему старинная родина»). Еще Б. Мауренбрехер утверждал, что эти слова, призванные привлечь симпатии туземцев, вряд ли могли принадлежать какому-либо другому лицу, фигурировавшему в «Истории», кроме Сертория[287]. (Обычно эти слова понимаются в том смысле, что Испания дорога Серторию как вторая родина[288].) Однако X. Берве возразил против подобной идентификации, указав, что «адъектив antiquam требует, чтобы говорящий был испанцем по рождению, а не выбору (Wahlspanier)»[289].

Не менее важно и другое: при плохой сохранности текста «Истории» мы не можем быть уверены, что речь не могла идти о ком-либо другом. К тому же вряд ли Саллюстий стал бы приписывать Серторию (положительному герою!) признание своей родиной — пусть и в переносном смысле — варварской страны[290].

Однако, как пишет Плутарх, проконсул «строил свои расчеты не только на расположении варваров, он вооружил способных носить оружие римских поселенцев, а также приказал изготовить всевозможные военные машины и построить триеры. Города он держал под пристальным наблюдением […], враги же испытывали ужас, видя его военные приготовления» (Plut. Sert., 6, 5).

Этот отрывок весьма интересен. Из него следует, что Сертории рассматривал как свою опору не испанцев, а римско-италийских колонистов, которым вручил оружие. Против кого же оно было направлено? Иногда само собой подразумевается, что речь идет лишь о подготовке борьбы с Суллой[291]. Несомненно, но только ли с ним? Странно было бы думать, что сулланцы испытывали ужас от военных мероприятий Сертория. Вряд ли против них был направлен и контроль над городами[292]. Очевидно, целью этих шагов являлось предотвращение волнений среди туземцев — как уже говорилось, провинция на момент прибытия нового наместника была неспокойна. И, надо признать, своей цели он достиг — недаром Эксуперантий писал, что Сертория не только любили, но и боялись (Exup, 8). При этом никаких сведений о конфликтах или напряженности между ним и местными жителями, как отметил К. Г. Рийкёк, нет[293]. Как видим, действовал он весьма гибко: на колеблющихся было рассчитано смягчение тягот провинциального режима, а на непримиримых — военные приготовления. Спокойствие в провинции удалось сохранить.

Однако впереди была борьба с куда более грозным противником — сулланцами, которые в 82 г. разгромили своих врагов в Италии. На какие военные силы мог опереться Серторий в грядущей схватке?