Квинтэссенция Кью

Я плакала и просила, но Кью не вернулся за мной.

А потом темнота поглотила меня целиком.

***

Истекающие слюной, желтоглазые росомахи ждали меня каждый раз, когда я падала в беспамятство.

Я потерял счет тому, сколько раз просыпалась и снова быстро сдавалась. Постоянная борьба шла во мне: то пытаясь держать меня в сознании, то пытаясь вырубить меня.

Но каждый раз, когда я падала в темноту, росомахи были там. Калеча, вгрызаясь в руки и ноги, они обескровили меня, превращая в кусок кожи.

Отдаленные голоса приходили и уходили, были слышны лишь прерывающиеся разговоры. Звуки двигателей и кошмарного транспорта, увозившего меня все дальше и дальше от Кью.

Кью появился, когда я была обездвижена.

— Я приду за тобой, эсклава. Продолжай бороться. Жди меня.

Надежда искрилась во мне, пробуждая, давая мне силы держаться.

— Значит, тебе не все равно.

Он наклонился ко мне, его глаза были полны боли и чувства вины.

— Конечно, мне не все равно. Ты — моя сила притяжения. Я найду тебя. Я иду за тобой. — Голос Кью отдавался эхом в моем теле, согревая меня, отогревая от глубокого холода, пробиравшего до костей.

Образ его дома, оранжереи со всеми его птицами, заполнила мой разум, предоставив мне отсрочку от ужаса на очень короткое время.

Позже сон обхватил меня своими острыми когтями, увлекая обратно к росомахам.

***

В следующий раз, когда проснулась, я могла двигать руками. Густое облако черноты рассеялось, позволяя маленьким лучам проникать сквозь тьму.

Сила и воля к жизни, кроткие и робкие, возвращались медленно и тихо. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что я больше не живу в подвешенном состоянии.

Я задержала дыхание на целую вечность, убеждаясь, что одна. Каждый раз, когда я открывала глаза, Кожаный Жилет или неизвестный торговец людьми протыкали кожу и заглушали наркотиками мое временное пробуждение.

Взгляд был нетвердым, пытаясь сосредоточиться на комнате вокруг меня. Я не могла ничего различить, а сумбурные мысли отвлекали.

Какими бы стены были на вкус, как если бы я лизнула их?

Какой звук издал бы пол, если бы по нему попрыгал слон?

Я закрыла глаза, пытаясь контролировать мой расшатанный мозг. Я ненавидела наркотики и никогда в жизни не использовала никаких веществ. Никогда не баловалась марихуаной или чем-то потяжелее. Теперь я поняла, почему. Контроль: наркотики заставляли терять контроль, обеспечивая ночные кошмары и галлюцинации. Они отупляли меня, крадя время и способность мыслить.

Мой разум обратился против меня, унося обратно в ад, заставляя меня забыть, как бороться, как беспокоиться. Он превращал Кью в монстра. Сначала он заботился обо мне, но в следующий миг оставлял меня в берлоге, клацающих зубами росомах.

«Он пришел за мной, когда я была изнасилована. Он придет снова».

Я не была идиоткой. Конечно, Кью будет пытаться. Но он потерпит неудачу.

Без возможности отслеживать меня, он быстро потеряет след. Нужно отдать должное Кожаному Жилету. У меня никогда не было столько перелетов, как в последние несколько дней.

Я понятия не имела, как долго мы путешествовали. Время перестало иметь значение. Я смутно помнила, как меня переносили, как жужжали двигатели, визжали шины. Я спала в подвалах и подземельях, просыпалась дрожащей и сошедшей с ума.

Оголодавшая, обезвоженная, это было всего лишь вопросом времени, когда мое тело сдастся. На самом деле, это был пятый раз, когда они укололи меня, и меня стошнило.

Лекарства не могли скрыть мучительную дрожь, когда лихорадка обернула свое одеяло вокруг меня. Они также не могли избавить меня от сумасшедших видений, которые теперь изводили меня, когда я была в сознании.

Меня била дрожь и все болело, я молилась о возможности обратиться к врачу.

Мой мозг был сплющен внутри черепа, полного цемента и тумана, во рту пересохло хуже, чем в пустыне, а сердце стучало тяжело и беспорядочно.

За спиной послышался шум, я захлопнула глаза.

— Просыпайся, путана. Мы наконец-то дома.

Кожаный Жилет схватил меня за руку и стянул вниз. Мое тело, бесполезное после нескольких дней неподвижного лежания, соскользнуло с возвышения и распласталось у его ног.

Я прикусила язык при ударе и поморщилась, когда кровь стала стекать в горло. Муки голода разрывали мой желудок, громко рыча. Дрожь от голода распространялась по всем конечностям, присоединяясь к ознобу от лихорадки.