Квинтэссенция жизни. Быль

На радостях я предложил усовершенствовать программу. Суть моего предложения заключалась в следующем. Допустим, что, как всегда, намечается квартальная премия, ее объем заранее определен. С тех отделов, которые имеют коэффициент исполнительской дисциплины меньше ста процентов, снимать деньги в соответствии с недоработанными процентами. Предположим, если отдел имеет коэффициент исполнительской дисциплины равный 70 процентам, то 30 с них снять. Но самое главное, эти хвосты надо просуммировать и разделить поровну между отделами, у которых коэффициент исполнительской дисциплины равен 100 процентам. В этом случае возникает весьма забавная ситуация. Сотрудник из отдела, у которого коэффициент исполнительской дисциплины равен 100, может обратиться к приятелю из отдела, где коэффициент исполнительской дисциплины равен 70, со следующими словами: «Заходи к нам на огонек, бедолага, мы тебе хоть полстакана плеснем, а то мы тут ваши деньги пропиваем, даже как-то неудобно, но вы так и работайте, можете даже хуже, нам больше денег достанется». Совершенно ясно, что такая вроде бы маленькая деталь совершит революционный переворот в сознании трудящихся. Воистину научная организация труда, основанная на главных законах психологии. Особенно важно, что такой механизм будет работать, как швейцарские часы, при любых политических режимах и экономических формациях. Когда я эту идею изложил начальнику главка, он, что называется, въехал сразу, умный был мужик. Только, к сожалению, он сказал, что за такие дела его из партии выгонят.

Сквер

В Приморском районе напротив моего дома был симпатичный ухоженный сквер. Эдакий цветущий пуп земли микрорайонного масштаба. Наверное, он был гордостью местной администрации. На протяжении многих лет приходилось наблюдать, как стихийные дорожки, старательно натоптанные жителями окрестных домов, периодически безжалостно уничтожались. С упорством, достойным лучшего применения, их перекапывали и даже ограждали. Зато официальные дорожки, которые, как правило, не пользовались популярностью, приводились в идеальное состояние. Однажды я подошел к рабочим, которые в очередной раз делали эту в прямом смысле неблагодарную работу, для того чтобы просветить их. Я им сказал, что академик Павлов – первый наш Нобелевский лауреат, когда возглавил новый институт физиологии в Колтушах, дал сотрудникам год для того, чтобы они натоптали удобные для них дорожки. И только после этого распорядился проложить их капитально. Неотвратимо возникает нериторический вопрос: а что, в нашей стране надо обязательно быть Нобелевским лауреатом, для того чтобы делать простые разумные вещи? Рабочие на это обращение ничего не ответили и только тупо смотрели на меня. Ну да Бог с ними, но ведь у них же есть высокое начальство. Про многочисленных продвинутых современных архитекторов я даже и не говорю. Почему даже в хорошо продуманный проект планировки нельзя в дальнейшем ввести определенные коррективы? Сие есть большая тайна.

Пятый-пятый

В конце семидесятых годов прошлого века я, будучи студентом дневного отделения электротехнического института, еще и лихо подрабатывал техником по сигнализации в Петроградском районе. В нашей милицейской конторе под названием Вневедомственная охрана кто-то из начальства, видимо, уж очень хотел выслужиться. Побыстрее получить еще одну заветную звездочку на погоны. Якобы для удобства управления личным составом была придумана система номеров. Например, я числился в пятой бригаде, и мой номер был пять. То есть пятый-пятый. Придумав номера, начальство на этом не успокоилось и тут же дало задание операторам пульта в рабочее время проверять на объектах техников. Как известно, все гениальное просто. Но только не в нашей стране.

В понедельник утром с большим опозданием, с бодуна, на своем рабочем месте появляется директор гастронома. Не успел он даже толком расположиться в своем кресле, как звонит телефон. Звонкий радостный девичий голос спрашивает: «Где там у вас пятый-пятый?» Директор, хоть был и выпускником философского факультета университета, опешил. С утра пораньше грузить больную голову такими ребусами-кроссвордами, помилуйте, товарищи! Мучительно пытаясь осмыслить происходящее, он не нашел ничего лучше, как спросить: «А ты кто?» – «Я первый-второй» – бодро ответили ему. Да что же это такое, час от часу не легче, какое-то изощренное издевательство. Из последних сил директор все же твердым голосом произнес: «Слушай, ты, первый-второй, и пятый-пятый, идите вы все на х…»

О, великий и могучий русский язык. Директор, солидный дядька, рассказывая мне эту историю на следующий день, смеялся, как ребенок, до слез. Самое замечательное, после того, как он всех послал (никого не забыл, молодец), ему сразу стало легче. В голове чудесным образом все прояснилось, как сказал бы программист, произошла перезагрузка, и он вполне комфортно отработал до вечера.

Грустная сказка