Квоска-хао, или Вместо тепла

Маленькие фигуры людей в костюмах закопошились, забегали возле огромной ракеты, которая огромна даже для человека разумного, в грузоотсеке.

– Минута! – Сергей нажал пару непонятных кнопочек на панели управления, справа от него всплыл голографический экран с картой оттенков голубого. На ней белая с голубоватым отливом пульсирующая точка быстро двигалась, минуя города. Лётчик нажал ещё несколько кнопок, экран скрылся, а в грузовом отсеке под потолком замигали красные лампы и тихо завыла сирена.

Микролюди отбежали от ракеты, но продолжили возиться у стен, непонятно чем там занимаясь.

– Тридцать секунд!

Бомболюк открылся, и внутри заиграл сквозняк. И сдуло бы эмчей, если бы они уже не были пристёгнуты тонкими тросиками к стенам.

– Пятнадцать!

Металлические тросы натянулись.

– Три! Два! Сбро-ос!

Ракета быстро выскользнула из самолёта и полетела вниз. Сейчас она больше всего похожа на серебристую блесну, сверкающую на солнце во время заброса. Объект стремительно приблизился к поверхности и врезался в белое здание – Белый Дом. Блесна упала в воду. Поднялся гигантской величины оранжево-красный ядерный гриб.

– Есть! – довольно крикнул Сергей. Потом тряска. – Нет, нет! Нет!

Либо одна ракета американских вооружённых сил всё-таки сработала, вопреки умелым действиям эмчей-диверсантов, либо какой-то осколок смог подняться на такую высоту, благодаря взрыву. Но это не так уж и важно: что-то попало самолёту в хвост. И, несмотря на профессиональные манипуляции пилота, летательное средство продолжило терять высоту, увеличивая скорость падения.

Сильный толчок – удар о землю, уже сожжённую мощью ядерного оружия. Покорёженная груда чёрного дымящегося металла уныло лежала посреди чёрной пустыни. Из этой братской могилы десятка эмчей выползла полноразмерная человеческая фигура – единственный, кто выжил в крушении, пилот, который отказался от катапультирования, пытаясь до последнего момента спасти технику и экипаж. Он стянул шлем, глотая ртом грязный воздух. Сергей подполз к тому, что осталось от самолёта, а точнее к повреждённому пульту. Нажатия на любые кнопки не давали ничего. Немецкий, рассердившись, ударил кулаком по пульту, и заиграла музыка: знакомая, но вылетевшая из памяти. Но вскоре вернувшаяся: это одна старая песня одной старой группы.

– Ярик-Ярик, – на лице показалась тяжёлая улыбка, а глаза устремились в серое небо.

«Я не знаю, где ошиблись мы в расчётах», – запел певец сильным и чарующим голосом.

Сергей с трудом поднялся на ноги – они целы.

«Может, в плотности воздушного потока?»

Над ним пролетело ещё два самолёта: один, как этот, другой меньше и проще в конструкции – сопровождение.

«В состоянии свободного похмелья

Над пустыней был торжественно расстрелян».

Американский истребитель пронёсся, поливая огнём самолёты, но перед тем, как упасть, самолёт сопровождения успел выпустить ракету, забравшую на тот свет и истребитель, сохранив жизнь аппарату с ядерным оружием.

«Камнем тянет изнуряющая ноша,

Может, перед кем-то провинился в прошлом?

Потеряв надежду взвесить душу в храмах,

Все апостолы уходят на рекламу».

Раньше эту песню он не воспринимал всерьёз, не уважал. Она была приятна, но не более. А вот сейчас, когда ты поставлен в те же условия, она раскрылась по-другому, пробирая до глубины души. И заиграл припев, от которого побежали мурашки по коже:

«Но если верить не по понятиям,

Кусок металла – моё распятье,

Ночные звёзды – мои медали,

Я сбитый лётчик, меня достали».

Мимо пронеслась эскадрилья военно-воздушных сил Соединённых Штатов Америки.

«Я вижу тех, кем этот праздник был заказан,

Но тело плохо подчиняется приказам.

Играет музыка невыносимо громко,

И в вальсе кружатся горящие обломки.

Застыл в гримасе образ преломления света».

Далеко-далеко на горизонте вспыхнул ещё один ядерный гриб, отсюда казавшийся скорее плесневым грибом – маленькая яркая точка.

«В сухом остатке неудобные ответы».

Взрывная волна сбила Сергея с ног, он упал на спину, с умиротворением глядя вверх и вороша пальцами радиоактивный пепел.

«Насколько важен результат моей работы?

Теперь на это мне плевать с высокой ноты!»

Он вспомнил про свою девушку, настоящую любовь… «Нет! Мы ещё полетаем!» – он сжал кулаки.

***

Джон Смитсон натягивал шлем, одновременно неуклюже забираясь в вертолёт и слушая крепкого человека в военной форме, который, кажется, давал какие-то наставления.