Квота, или «Сторонники изобилия»

Флоранс не убедили все эти блестящие аргументы, на ее взгляд, опасность их крылась как раз в том, что они выступали под маской мудрой покорности судьбе.

Квота на ее глазах – и в какой уже раз! – заставил противника начисто отказаться от своих убеждений, принудил его согласиться с тем, с чем тот собирался бороться; мало того, Квота не только уговорил профессора, который приехал с одной целью – отстоять право вести свои плодотворнейшие исследования, – прекратить их, но и заставил выступить перед коллегами в качестве защитника этого решения; этот цинизм, это безразличие Квоты к человеческому страданию вызвали в душе Флоранс новую волну возмущения, настоящий бунт. Было время, когда этот волшебник покорил ее, а потом так напугал, что она бежала от него в Европу; по возвращении на родину он возбудил в ней презрение и ненависть, но затем, сама того не заметив, она тоже позволила переубедить себя до такой степени, что с жаром поддерживала все его начинания, благоговела перед его упорством, самоотверженно помогала ему преодолевать первые трудности, и вот теперь, когда она втайне питала к этому необыкновенному человеку чувство не просто симпатии, а скорее уж любви, хотя, быть может, и не страстной, он снова вызвал у нее глубокое негодование, и она изо всех сил старалась держать себя в руках, и действительно так хорошо скрыла свое озлобление, что могла следить за этим страшным диктатором, не вызывая подозрений, как Лорензаччо у Медичи.

Возможно, сила Квоты таилась в его ледяном безразличии к людям, в его бесчувственном отношении к ближнему. Но в то же самое время здесь была и его слабость: он не заметил перемены, происшедшей с Флоранс, он по-прежнему считал ее верным, преданным его делу союзником и ничего от нее не скрывал, она, как и раньше, присутствовала почти на всех его деловых свиданиях, на всех заседаниях кабинета министров.