Кыш и Двапортфеля

– Во-первых, не заковыляю. Во-вторых, мой муж будет смельчак и сам признается, что выбил стекло. В-третьих, я не собираюсь на тебе жениться, – сказала Маринка, прыгая на одной ноге, и я понял, что ей противно со мной разговаривать.

– Ну и ладно, – сказал я, подошёл к Петру Ильичу, смотревшему в небо, и спросил: – Какое слово ищете?

– Созвездие… Созвездие… Выпали из памяти все созвездия.

– Лебедь… Арфа… – я вспомнил созвездия, приснившиеся мне во сне. – Козерога…

– Нет… Нет… На букву «В».

– Вега!

– Нет… Семь букв.

– Водолея!

– Уф! Наконец-то! – Пётр Ильич устало вздохнул. – Ну и кроссворд!.. Разделался. Завтра начнём заниматься. Учи правила.

К нам подошла соседка, у которой вчера пропала кошка, и стала меня умолять:

– Мальчик, возможно, у тебя есть связи в кругах, занимающихся мелкими кражами? Я вознагражу за кошку… За Диди…

– Как вам не стыдно, мадам! – возмутился Пётр Ильич, а я решил не грубить, чтобы избежать скандала.

К тому же меня из окна окликнула мама:

– Серёжа! Домой!

Я только взглянул на соседку, потерявшую кошку, зашёл в подъезд и успел услышать её слова:

– А вам не стыдно поддерживать отношения с человеком более чем сомнительной репутации?

Пётр Ильич не удостоил её ответом.

35

Дома я спросил у отца, возившегося со спиннингом:

– Пап! Что такое репутация? – Он молчал. – Слушай, я бы всё тебе рассказал… я же обдумывал…

Тут мама взволнованно сказала:

– Серёжа! Утром я положила под часы десять рублей, и вот… их нет. Только не собирайся зареветь. Я же не говорю, что ты их взял. Честное слово, я на тебя не говорю и не думаю. Что за человек вчера диктовал тебе диктанты?

– Его здесь не было, – сказал я.

Мама уже, наверно, собиралась воскликнуть: «Опять ложь?!», но я пояснил:

– Он диктовал мне по радио. Он диктор Савицкий.

– У меня голова идёт кругом… Где же деньги?

– Это я их взял, – сказал отец и почему-то засмеялся.

– Что ж ты не сказал сразу? Никого не стала бы подозревать!.. Серёжа!

Мама обняла меня и поцеловала в щёку.

– Давай договоримся навсегда: я буду те-бе верить, если ты будешь говорить только правду!

Я твёрдо заявил:

– Я буду говорить тебе правду, если ты мне будешь верить.

– Нет, ты сначала говори правду!

– Нет, ты сначала верь!

– А я не брал десятку, – прервал наш спор отец.

– Как, и ты оброс ложью? – удивилась мама.

– Нет. Я по твоему примеру взял десятку на себя.

– Хорошо, – смутилась мама. – Но где же десятка?

– Ищи! Не могла она пропасть из дома. Надоело.

Отец снова взялся за спиннинг.

Я вспомнил про блесну, которую мне подарил Петька. Я спрятал её в ящике пожарного крана на нашей площадке (там был мой тайник) и собирался сделать сюрприз отцу.

У него не было такой красивой, похожей на бабочку, блесны. Он обрадовался бы, и мы бы сразу помирились.

36

Я вышел на площадку, прислушался, не идёт ли кто, отогнул гвоздь на краешке дверцы, открыл её и… отшатнулся: на кожаном кране лежала черно-бурая лиса и, раскрыв красную пасть, в упор смотрела на меня зелёными глазками.

Испуг у меня сразу прошёл. Я схватил лису, вбежал в нашу квартиру и, крича «ура!», два раза обежал вокруг стола перед изумлённым отцом и снова изменившейся в лице мамой. Потом понёсся во двор, чтобы быстрей вернуть лису Ксюше, и сник: все сидевшие в скверике и на лавочках у подъездов и гулявшие по двору молча и осуждающе уставились на меня.

– А что с ним будет через десять лет? – громко спросил кто-то.

Сжав зубы, я пошёл к Ксюше, всё ещё сушившей свои вещи. Меня окликнули:

– Царапкин!

Я обернулся. Ко мне подбежал Васильков.

– Лиса? Черно-бурая? – разочарованно сказал он, как будто пожалел, что не сам раскрыл это сложное дело.

– С поличным! На месте! – донеслось до меня, но я, не обращая внимания, рассказал Василькову, что нашёл лису в пожарном ящике на нашей лестничной площадке.

– Странно… Странно и очень интересно! – обрадовался Васильков, что дело до конца не распутано. – Пошли к её хозяйке.

Ксюша, увидев свою лису, была так рада, что забыла сказать мне что-нибудь оскорбительное.

– Узнаёте? – спросил Васильков.

– Она… лисонька. Лапок нет у неё… дырки… Правильно… она. Нельзя уж и вещи во двор вынести. Вот для охраны взяла у Матвеевых напрокат овчарку.

Я приподнял зимнее пальто и вправду увидел привязанную к столбу старую овчарку Ладу. Она даже не тявкнула, потому что я часто носил ей кости из супа.

– Лису я вам пока не возвращу, – сказал Васильков. – Она нужна для следствия. Ненадолго. Кстати, скажите спасибо Царапкину. Он ни при чём.

– Ничего я не знаю. Это вам спасибо, – упрямо сказала Ксюша.

– Пошли, – позвал меня Васильков. – Кто живёт напротив тебя?

– Валька. Он честный. Думаете, он?

– Посмотрим… Здесь важна каждая деталь, – сказал Васильков.

37

В подъезде я показал ему пожарный ящик и заодно вынул из крана блесну. Васильков долго осматривал ящик, что-то соображал, потом позвонил в Валькину квартиру. Валька открыл дверь.

Васильков немедленно спросил:

– Здравствуй. Ты спрятал лису в «ПК»?

Валька покраснел, захлопал ресницами и признался:

– Я… А что?

– Как она к тебе попала? – не выдержал я. – Ты зачем…

– Тихо! Вопросы задаю я! Не мешай! – перебил меня Васильков.