Кыш-Пыш и армия Вия

Никифор уже бежал дальше. Вырвавшись из тесных рядов рыночной площади, он растеряно огляделся. Лисачки, конечно, и след простыл. На глаза Никифору попалась приземистая дверь черного цвета. Которая уродливым пятном маячила на углу трехэтажного белого здания, где находились представительства нескольких крупных купеческих контор. Никифор готов был поклясться — раньше этой двери здесь не было. Дверь портила весь внешний вид здания и очень напоминала бородавку, примостившуюся под носом у респектабельного господина. Повинуясь какому-то особому чутью, Никифор подошел ближе. Его подозрения только усилились, когда он прочел потускневшую вывеску над низенькой дверью "Трактир Чертова пята". Никифор никогда не слышал про трактир с таким названием в центре города. Его охватили сомнения, вряд ли, Лисачки могло понадобиться входить сюда? Он еще раз оглядел рыночную площадь. Зеленые шляпки, того же цвета зонтики и даже зеленые перчатки мелькали довольно часто, но ни одного плаща с указанным цветом ему отыскать не удалось.

Иного выбора не оставалось, он взялся за тяжелую медную ручку, в виде какого-то чудища нацелившегося на собственный хвост.

Не утихающий гомон рыночной площади, а заодно привычный дневной свет остались за его спиной. Здесь же, перед ним распростерло свои объятья царство полумрака и приглушенных каменными сводами звуков. Никифор спустился по стертым ступеням длинной лестницы вниз и оказался в зале незнакомого ему трактира.

За время учебы в Технологическом институте, он с друзьями повидал немало злачных мест Харькова и все же "Чертова пята" была чем-то особенным. Такой мрачной, какой-то средневековой обстановки Никифор еще не доводилось встречать. Люстры с оплавившимися свечами, подвешенные на тяжелых цепях под самым потолком, грубые стены лишенные малейшего намека на украшения, заплеванный, не мытый пол, лишь местами прикрытый трухлой соломой, столы и лавки черные от въевшейся в них многовековой грязи. Клубы табачного дыма, вперемешку с резким кислым запахом квашеной капусты, чеснока и еще чего-то острого, довершали гнетущее впечатление. Посетители были все под стать царившей здесь атмосфере. Судя по мрачным, бородатым рожам — сам того не желая, Никифор попал в настоящий воровской притон.

Терявшийся во мраке зал пугал безграничностью. Две или три грудастые тетки разносили пиво, пенившееся через край в больших кружках. За стойкой, в углу, полусонно протирал серым полотенцем одну из глиняных кружек худощавый трактирщик, с золотым кольцом в левом ухе.

Появление Никифора внесло некоторое оживление в собравшееся здесь общество. По крайней мере, дюжина испытующих взглядов метнулись в него с ходу как ножи, остальные присоединились чуть позже. Лисачки, конечно, в этом притоне не было и быть не могло. Наверное, Никифору следовало немедленно уносить отсюда ноги, пока он еще мог это сделать. Но он почему-то был уверен, что войти и выйти из этого места, через одну и ту же дверь, попросту, не возможно.

Топтаться и дальше у входа было бессмысленно, и он направился к стойке. Худощавый трактирщик с золотой серьгой не двигался с места. Никифор рассчитывал узнать от него что-нибудь полезное.

Трактирщик тоже заметил нового посетителя, но не подавал особого вида. Зато с приближением Никифора хмельные речи среди бородатых бандитов сразу затихали. Никифор старался не смотреть им в лица, он и без того чувствовал, что все внимание сейчас обращено к нему как если бы он явился на бал в губернаторском доме совершенно голым. Так что, когда он достиг другой стороны зала, внутри разлилась гнетущая тишина. Никифор невольно покосился себе за спину и обомлел, в его сторону были повернуты все, без исключения, бородатые лица.

Не зная как себя вести, он положил руку на стойку и тут же отдернул ее, потому что она оказались на пути большого, жирного таракана вальяжно пересекавшего столешницу. Трактирщик резко дернулся и со свистом опустил край серого полотенца на таракана. Потом спокойно вытер остатки насекомого о себя и продолжил, снова, протирать полотенцем большую глиняную кружку. Пить что-либо в трактире Никифору сразу же расхотелось, в горле застрял упругий комок, размером с теннисный мячик.

Никифор попытался кивком поздороваться с хозяином этого заведения, но тот даже бровью не повел в ответ. Вместо этого, трактирщик с грохотом поставил, тщательно протертую грязным полотенцем, кружку на стол и пододвинув ее к бочонку, стал наливать какую-то пенистую брагу, которую трудно было назвать пивом, разбрызгивая вокруг клочьями серой пены. Затем он, казалось, одним взглядом швырнул кружку Никифору в руки.

— Пей!

Никифор решил, что ему послышалось и не стал брать кружку.

— Пей! — повторил трактирщик.

Трудно было даже представить, как можно прикоснуться к кружке без отвращения.

— Пей — приказал трактирщик и Никифор понял, что об отказе не может быть и речи.