Кыся

При всей своей решительности и здоровом цинизме, взращенном в Мите службой в Государственной автомобильной инспекции, при телефонном соединении с другим государством Митя вдруг начинал чувствовать повышенную ответственность за свою страну, и это придавало его голосу оттенки благородного волнения. Вот и сейчас...

- Доктор Кох? Здравия желаю! Младший лейтенант Сорокин Дмитрий Павлович! С вами тут господин Кыся поговорить хотят...

- Здравствуйте, Димочка! - услышал я Танин голос в трубке. - А мы уж тут ждем-ждем вашего звонка. Дайте ему трубочку, пожалуйста!

- Говори! - сказал Митя и подсунул трубку мне под ухо.

- Танечка!.. Это я. Можешь подключить к разговору Фридриха?

- Я уже подключен, - услышал я Фридриха фон Тифенбаха.

- У меня новости... - сказал я упавшим голосом, совершенно не представляя себе, как я им сообщу о своем отъезде в Америку.

- У нас тоже, - сказал Фридрих. - Выслушай их, пожалуйста. Как я полагаю, тебе потом будет легче сообщить нам свои новости. Мы разыскали твоего Александра Плоткина в Нью-Йорке через Конгресс Соединенных штатов. Помог мой вашингтонский приятель.

- Ой... - сказал я, уж и не помню по-какому.

- Мы также выяснили, что из Петербурга пассажирские суда в Америку не ходят. А на самолеты, вылетающие за пределы России, Котов без сопровождающих их Людей, почему-то не сажают. Может быть, ваши власти боятся, что Кот может угнать самолет в другую сторону? Так он и так вроде бы летит "ИЗ", а не "В"... Не знаю. Мы поняли только одно - тебе, наверное, придется плыть грузовым пароходом. Завтра у меня назначены телефонные переговоры с каким-то очень важным господином из Балтийского морского пароходства, и я надеюсь...

- Не нужно, Фридрих! - прервал я его. - Через полтора часа я уже уплываю именно на таком пароходе.

- Ах, Кыся! Я знал, что ты - гениальный Кот! Но то, что ты еще и такой администратор...

- Это не я, - честно признался я Фридриху. - Тут очень помогли мои друзья и один новый знакомый Кот из Торгового порта.

- Как называется судно? - тут же деловито спросила Таня.

- Как называется судно? - переспросил я у Кота Торгового порта по-Животному, от волнения напрочь забыв название своего парохода.

- "Академик Абрам Ф. Иоффе"... - почтительным шепотом подсказал мне этот жулик.

- Судно называется "Академик Абрам Ф. Иоффе"! - повторил я уже в трубку по-Шелдрейсовски.

- Записываю... - сказал Фридрих. - Странное, правда, название для российского флота, но... Времена меняются, и мы надеемся, что к лучшему. Итак, Кыся, слушай меня внимательно! Мы сейчас же снова свяжемся с твоим Плоткиным, и он будет встречать тебя в Нью-Йоркском грузовом порту. В регистровом отделе компании Ллойда я постараюсь точно выяснить сроки вашего прибытия в Штаты, чтобы твой Шура не бегал бы в порт каждый день. Так что плыви спокойно. И я позволю себе дать один небольшой совет - помоги своему Шуре, поддержи его... Первые год-полтора эмиграция - очень трудная штука. Важно, чтобы кто-то был все время рядом. Ты меня понял?

- Я тебя очень люблю, Фридрих... - сказал я. - Я вас всех очень, очень люблю!

Мой телефонный разговор с Мюнхеном прямо из машины окончательно добил Кота Торгового порта...

Когда же после долгого пути к нужному причалу, потом проскок на судно по трапу при помощи разных отвлекающих маневров мимо вахтенного и пограничника, после поиска наиболее укромного и теплого местечка в машинном отделении, куда, как сказал Кот Торгового порта, "даже таможня не заглядывает", я был спрятан глубоко за пазухой этого "Академика...", и Кот Торгового порта получил мою Рождественскую красно-золотую жилетку из моих собственных лап, он мне выдал последние инструкции:

- Полсуток - не высовываться! Почувствовал под собой открытое море, сразу же вылезай и иди представляться капитану. И постарайся ему понравиться. Как - это уже твое дело. Ну, а дальше, как говорится, - счастливого плавания... Чао!

- Погоди, - спросил я его на прощание. - А почему ты сам сидишь на берегу, а не плаваешь на этих судах по всему свету? При твоих знакомствах, связях, возможностях.

- А на хрена мне это?! - усмехнулся этот Кот, пытаясь напялить на себя мою жилетку. - Во-первых, я с детства боюсь воды, а во-вторых, зачем мне плавать, когда ко мне все само плывет? Как видишь, за такой жилеткой мне совсем не обязательно было плыть в Германию...

А еще через полчаса я из своего теплого закутка услышал отрывистые команды, веселый мат, смех, разные технические крики, и резко усилившийся грохот корабельных двигателей.

Затем сквозь все эти звуки - еле слышный плеск воды за бортом, кто-то, кажется, что-то запел, и я понял, что мы отошли от причала.

Я лихорадочно стал вспоминать - все ли я сделал в Петербурге, обо всем ли сказал Мите - младшему лейтенанту милиции Дмитрию Павловичу Сорокину, по совместительству - водителю черной "Волги" и телохранителю высокопоставленных Котов дальнего зарубежья?