Кыся-2

Когда мы с Фридрихом фон Тифенбахом въехали на его "Роллс-Ройсе" в Грюнвальд, медленно пропетляли по узеньким вылизанным проездам между домиками, домами и домищами за высокими заборами из плотного кустарника, а потом, уже где-то совсем на окраине Грюнвальда, у самого леса, остановились у таких высоких ворот и такого забора, что за ними даже дома не было видно, и Фридрих достал маленький пультик дистанционного управления, вроде телевизионного (который я так ловко освоил у Шредеров), направил на ворота и нажал кнопку, а ворота стали перед нами автоматически открываться -- вот когда я вспомнил все те фильмы "из изящной жизни"!..

Я не собираюсь захлебываться от нищенского восторга и обильного завистливого слюнотечения, и описывать состояние среднерусского Кота, выросшего, как ему казалось, в достаточно благополучных условиях, и внезапно осознавшего всю мизерность своего прошлого существования и самых смелых представлений о счастье из нашей постоянной и веселой игры с Шурой Плоткиным, которая называлась: "Что бы ты сделал, если бы у тебя был миллион?".

Всегда имелся в виду какой-то, как говорил Шура, "дореформенный миллион", во времена которого один килограмм мороженого хека для меня, якобы, стоил сорок восемь копеек, а автомобиль "Запорожец" для Шуры -- четыре тысячи двести рублей.

Когда за нами почти бесшумно, даже без применения дистанционного пульта сами по себе закрылись ворота, и в глубине огромного, попросту необозримого сада я увидел широкий приземистый распластанный на невысоком холме дом, я понял -- вот только что, буквально пять секунд тому назад, я въехал на "Роллс-Ройсе" в совершенно ДРУГУЮ ЖИЗНЬ...

Не доезжая метров пятидесяти до дома, Фридрих остановил машину и сказал мне:

-- В моем доме постоянно работают несколько человек, с которыми тебе волей-неволей придется общаться. Это герр Франц Мозер -- мой шофер и, в некотором роде, -- секретарь. Милый, недалекий, но очень исполнительный человек. Бывший чемпион Европы по авторалли. Кухарка -- фрау Ингрид Розенмайер. Поразительной доброты зануда и консерватор. Отсюда -- несколько раздражающее однообразие пищи. Хотя и превосходно приготовленной... Герр Эгон Лемке -- садовник и замечательный специалист по устранению всех мелких технических неполадок в доме. И польская девушка Барбара Ковальска. Как ты говоришь, в просторечьи -- Бася. Она следит за чистотой в доме...

Фридрих невесело усмехнулся и добавил:

-- Иногда, за отдельную плату, она выполняет мои некоторые стариковские прихоти. Делает она все это достаточно старательно и умело, но... Но это уже отдельный разговор. Так вот, у меня к тебе просьба, -- пожалуйста, не вступай с ними ни в какие Телепатические Контакты. Я им плачу настолько больше, чем они могли бы получить в любом другом месте, что я вправе хотеть от них полного незнания того, НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН. И, ради Бога, не посвящай фрау Кох в подробности моего быта. Насколько я понял, с нею у тебя Контакт налажен уже давно. Да?

Ну и молодчик! Такая проницательность сделала бы честь любому Коту. То-то он так лихо, без малейшей запинки пошел на КОНТАКТ! Ай да Фридрих... В шестьдесят пять лет так с ходу врубиться в ситуацию?! Нет, он мне определенно все больше и больше нравился!

-- Да, -- подтвердил я. -- Но абсолютно на другой волне. Все будет в порядке, Фридрих. У нас в России на этот счет есть два выражения: "Там, где живут -- не гадят" и "Своих не закладывают".

-- Первое выражение я понял. А что такое -- "не закладывают"?

-- "Не закладывают", значит, "не предают". Для нас с Шурой всю жизнь это было принципиальной позицией.

-- Превосходная позиция! -- с уважением проговорил Фридрих. -- Поехали знакомиться?

-- Поехали, -- сказал я.

Дом... Я, пожалуй, даже в кино таких домов не видел! Такой красивый внутри, такой просторный, такой уютный и удобный -- без малейшего выпендрежа, и очень в то же время элегантный. Книг -- больше, чем у нас с Шурой Плоткиным раза в три.

А уж у нас с Шурой все стенки от пола до потолка в стеллажах с книгами! И в каждом свободном простенке -- книги, книги, книги... Правда, у нас потолки не очень высокие.

Мы с Шурой однажды были у одного жутко богатого мужика в его собственном доме, в Репино. Шура был с ним знаком давным-давно. Они еще студентами на практике в "Ленинградской правде" месяца три ошивались. А потом этот мужик -- не будь дурак -- ушел в какой-то сначала нелегальный бизнес, а потом в открытый. Времена поменялись. Мы с Шурой все только играли в "Если бы у тебя был миллион...", а этот мужик эти самые миллионы пек как блины! И, как говорил Шура, не в рублях, а в долларах.

И у этого мужика была какая-то особая Кошка, вывезенная из Египта. Наступила весна -- Кошке приспичило. Она уже все персидские ковры в доме на заднице изъездила, орет -- житья нету, а приведут ей Кота -- не дает, и все! Ну, не сволочь ли?! Отшила она Котов семь-восемь, а сама вопит, дорогие ковры пачкает, мебель красного дерева и карельской березы исцарапала, шелковую французскую обивку в клочья измочалила...