Кыся-2

-- Может и встречала, -- говорит эта портовая курва. -- А тебе зачем?

-- Друг я его, -- говорю. -- Повидать хотел, покалякать...

Она посмотрела на меня так подозрительно и спрашивает:

-- Ты -- "Кыся", что ли?

-- Кыся... -- говорю. А сам думаю: "Ни хрена себе, как я популярен! Ну, в Мюнхене -- оно понятно: телевидение, газеты, фамилия фон Тифенбах... А здесь-то, в Питере, с каких дел?!"

-- Иди за мной, -- говорит эта грязнуха. Привела она меня в какой-то теплый подвал -- там по верху толщенные трубы шли. От них все тепло и было. И повела меня в самый конец подвала, к грязному маленькому окошечку. Чувствую -- Котом пахнет! И Котятами. И пылью. И еще чем-то... Пригляделся -- в тусклом свете крохотного окошка, действительно, Кот сидит. Худющий -- прямо скелет один с хвостом и усами! От недоедания -- шерсть без блеска, но лапы жилистые, мускулистые.

А вокруг него четверо тощеньких Котят играют, напрыгивают на него, за облезлый хвост его таскают.

Меня Кот не видит, я в полоску света не попадаю, но и не чувствует, вот что странно!

-- Достала что-нибудь? -- спрашивает Кот Кошку.

-- Нет, -- говорит Кошка. -- Любка-буфетчица на склад поехала товар получать, буфет закрыла. Потом, попозже сбегаю еще разок...

-- Ох-хо-хо... -- горестно так вздыхает Кот и с жалостью оглядывает Котят.

А вокруг -- нищета беспросветная! Подвал моего бесхвостого кореша Кота-Бродяги по сравнению с этим подвалом -- просто Дворец роскоши и изобилия!

Я жду в полутьме. Что тут скажешь?.. И вдруг эта грязнуха-Кошка говорит:

-- Рудольф! А к тебе твой друг явился не запылился. "Кыся" твой разлюбезный...

Гляжу -- батюшки, да ведь этот скелет с хвостом и ушами и впрямь -Рудольф!..

-- Рудик... -- говорю я растерянно. -- Это я -- Кыся.

...На третий день после того, как мы с Водилой съехали с корабля в Киле, и после того, что с нами случилось по дороге в Мюнхен, когда пароходу оставалось всего несколько часов ходу до Санкт-Петербурга, ночью в закрывшийся уже бар вошли двое бычков -- один русский и один немец, и сказали Бармену, что "товар" погиб под Мюнхеном. Поэтому Бармену тоже нечего делать на этом свете, и на глазах ошалевшего от ужаса Рудольфа в упор расстреляли Бармена из своих длинных и тихих пистолетов.

Заперли бар изнутри и взломали все, что можно было взломать. Искали деньги и какие-то бумаги. Бумаги нашли и тут же их сожгли. А деньги -- только двухсуточную выручку бара. И все.

Так и не купил Бармен домик на юге Франции. Лежат теперь три миллиона его долларов где-то без малейшего движения и пользы...

-- Жадность фрайера сгубила! -- желчно вставила Кошка. Наутро уже в Петербургском порту был страшный шухер! Народу понаехало -- из бывшего КаГэБэ, из милиции!.. Ходят по бару, прилипают подошвами к полузастывшим кровавым лужам, фотографируют, записывают, всех допрашивают, обыскивают..

Перепуг на судне -- ужаснейший! Все же контрабанду везут -- и командный состав, и рядовые матросики... А ну как найдут и с корабля спишут?!. Как жить тогда?..

Рудольф не стал дожидаться, пока и его за жопу возьмут, и смылился с судна. Но так как города не знал (практически уже сколько лет на берег не сходил!) то так и остался жить в порту.

Хорошо вот Кошка Маня взяла его к себе... Теперь вот Котята у них. Живут, перебиваются. Маня жратву достает, Рудик Котят воспитывает...

-- Погоди, Рудик! -- сказал я ему. -- Я сейчас вернусь...

Пулей промчался по подвалу на выход, рванул за рекордное время к нашей черной "Волге", говорю Мите:

-- У тебя деньги есть?

-- Есть, -- говорит Митя. -- Сколько тебе?

-- Мне-то они на кой?! -- говорю. -- Ты смотайся в лавочку, купи сосисок, рыбки какой-нибудь, и молока побольше. А потом скажешь Пилипенко, что на меня истратил. Он тебе эти деньги отдаст. Так в контракте договорено...

-- В гробу я видал этого Пилипенко! Жди, -- Митя сел за руль, завел машину и рванул с места. Вернулся минут через десять с огромным пластиковым пакетом.

Выскочил из "Волги", спрашивает:

-- Куда нести?

-- За мной, -- говорю. -- Сейчас я тебя с одним Котом познакомлю. Я с ним вместе из России в Германию плыл...

Маня увидела, чту принес Митя и даже заплакала! Давай кормить Котят сосисками и молоком, сама стала приводить себя в порядок, умываться взялась, прилизываться.

Митя ей помогает с Котятами управиться, мы с Рудиком беседуем. Рассказал я ему вкратце свою историю, и говорю:

-- Теперь мне в Америку надо, Рудик. В город Нью-Йорк.

-- Задачка... -- говорит Рудик. -- От нас, из Пассажирского порта, в Америку никто не ходит. Только из Торгового -- за зерном. Но условия там, конечно, не такие. Попроще.

-- Черт с ними, с условиями, -- говорю. -- Как туда попасть?

-- Я ж и говорю -- задачка. Торговый порт -- это у черта на куличках! Через весь город...

-- Ничего, -- говорю. -- У нас с Митей машина есть. Раньше бы, точно, не удержался, сказал бы -- черная "Волга"! А теперь, наездившись на "Вольво", "Опеле", на "Роллс-Ройсе", "Мерседесе" и "Чероки", даже и не заикнулся. Сказал просто -- "машина", и все.