Кыся

– Пожалуйста, Гюнтер, завтра пришлите своих экспертов по этому адресу, предварительно согласовав с хозяевами дома удобное для них время. Составьте проект и калькуляцию реконструкции всей отопительной системы, замены крыши и… всего, что найдут необходимым ваши специалисты. И сразу же начинайте работы. Все счета ко мне. И, пожалуйста, извинитесь за меня перед всеми своими директорами… Вернетесь в Мюнхен – приходите ко мне ужинать. Я вас кое-кому представлю. Чу-у-ус!..

Таня посмотрела на меня, усмехнулась и вдруг произнесла любимую поговорку Водилы:

– Здравствуй Жопа-Новый-Год, приходи на елку!

Фридрих фон Тифенбах услышал русскую речь и моментально повернулся к нам:

– Что вы сказали?

Таня рассмеялась и по-немецки пояснила фон Тифенбаху:

– Это шутливо перефразированная русская пословица – "Здравствуй, Дедушка Мороз, приходи на елку!". Так у нас в России дети приглашают Санта-Клауса на Рождественские праздники. А тот приносит им мешок с подарками. Вроде вас, Фридрих.

Черт меня побери! Я даже и не подозревал, что Таня знакома с ним настолько, что может называть его просто "Фридрих". Кажется, его друг-приятель профессор фон Дейн прочно занял место, когда-то принадлежавшее нейрохирургическому казаху со странноватой фамилией – "Левинсон"…

Фон Тифенбах внимательно выслушал Танино вольное толкование пословицы, и, недобро ухмыльнувшись, жестко произнес:

– Вы ошибаетесь, Таня. Мне далеко не всем детям хочется делать подарки к Рождеству.

* * *

Тогда, в тот последний день в Оттобрунновском доме Шредеров, я буквально кончиком хвоста ощущал, как Фридриху фон Тифенбаху не терпится послать всех, включая мою дорогую подругу Таню Кох, к чертям собачьим и, наконец, остаться со мной вдвоем!

Уже тогда, когда при знакомстве мы обменялись с ним всего одной-двумя ничего не значащими фразами, я сумел по достоинству оценить его подлинно интеллигентную сдержанность.

Узнав, что мы можем с ним КОНТАКТИРОВАТЬ, – он не впал в мистический восторг, как Таня Кох, не устроил паническую истерику, как Эрих Шредер, – Фридрих фон Тифенбах воспринял КОНТАКТ как подарок судьбы, хвастать которым перед посторонними людьми было бы элементарно неприлично.

Он внимательно и терпеливо выслушал все наставления Хельги по "содержанию Кота в доме", кое-что даже записал и попросил разрешения изредка звонить, если у него возникнут кое-какие вопросы. И мы стали прощаться.

Эриху и Руджеро я, при всех своих иногда возникавших претензиях, был все-таки безмерно признателен и поэтому разрешил им слегка потискать меня и потереться носами о мою морду. А плачущую Хельгу, к которой у меня не было никаких претензий, я даже несколько раз лизнул в щеку, успев перехватить ревнивый взгляд Тани Кох.

– Вы тоже в Грюнвальд, Фолькмар? – спросил фон Тифенбах уже у машины.

– Нет, Фридрих, – ответил профессор. – Мы с фрау Кох должны обязательно быть в клинике. У нас вчера был тяжелый операционный день, и сегодня мне нужно посмотреть парочку наших больных.

– Не занимайте вечер, – сказал фон Тифенбах и раскрыл передо мной дверцу своего "Роллс-Ройса". – И не отпускайте фрау Кох. Вполне вероятно, что у меня возникнет одно забавное предложение на вечер. Где вас искать?

– Клиника, автомобиль, дом… Все три мои номера есть в вашей волшебной трубочке.

Профессор помахал мне рукой, а с Таней мы просто расцеловались. Я даже успел спросить ее на ухо:

– У тебя так все серьезно с фон Дейном?

– А черт его знает… – ответила она. – Пока, вроде, да. Ты наворожил, что ли?

– Нет. Этого я не умею. Тут я абсолютно ни при чем, – сказал я и прыгнул на кожаное переднее сидение "Роллс-Ройса".

Интересно, можно ли от Мюнхена до Санкт-Петербурга доехать на "Роллс-Ройсе" без парохода? Просто по суше…

* * *

– Я могу обращаться к вам на "ты"? – спросил меня фон Тифенбах, как только мы отъехали от Шредеровских ворот.

– Да, конечно! – сказал я. – Только на "ты". А мне как быть?

– То есть?.. – не понял он.

– Ну, как я должен к вам обращаться?

– Ну, если я тебе говорю "ты", то, как ты должен обращаться ко мне? Естественно, тоже на "ты" и по имени. "Фридрих" – и все! Да, кстати… В этом умилительно фальшивом документе, который мне передал синьор Манфреди, стоят два твоих имени – "Мартин" и "Кися". А на самом деле?

– Это единственные два слова правды, напечатанные в этой бумаге. И то с ошибками. Не "Мартин" и "Киса", а "МартЫн" и "КЫся".

– Мар-тЫ-иин… с трудом попробовал выговорить Фридрих и тут же отказался от дальнейших усилий. – Нет! Это мне просто не по возрасту. А нельзя ли мне называть тебя "Мбртин"?

– Нет, – решительно сказал я. – Тогда попробуй – "КЫ-ся"… Это такое простонародное имя. И, пожалуйста, смотри на дорогу. Мы сейчас чуть не врезались в стоящий автобус…

– Ах, прости меня, ради Бога! Как ты сказал? Повтори еще раз.

– КЫ-ся.

– КЫ-ися… Так?

– Ну, почти так, – пожалел я его. – Попробуй еще раз. Без "и".

– Кы-ся… Кы-ся… Кы-ся!..

– Гениально! – сказал я. – А теперь не делай паузу между "Кы" и "ся". Попробуй сказать слитно – "Кыся"…

– КЫСЯ! – превосходно выговорил Фридрих фон Тифенбах.