Кыся

Однако когда я нашел подходящий непроницаемо-густой кустик и захотел сделать под ним свои послеобеденные дела, я все же попросил Фридриха снять с меня эту конструкцию. Ужжжасно не люблю, когда кто-нибудь видит, как я ЭТО делаю! У меня, не к столу будь сказано (выражение Водилы), от постороннего взгляда желудок отказывается работать!

…Когда я уже зарывал в землю все, что совершил, услышал посторонний голос:

– Добрый день, герр фон Тифенбах! – и сразу же почувствовал резкий Собачий запах.

– Добрый день, – ответил Фридрих, и по его интонации я понял, что он не знаком с этим Человеком.

Я тут же вылетел из кустов, готовый ко всему. Но перед моими глазами предстала вполне мирная картинка: немолодой Человек на трех поводках держал трех тихих Фокстерьеров. Один – такой крупненький, почти как я, второй – среднего роста, третий – вообще недомерок.

Все три Фоксика по первости шарахнулись от меня, а потом стали меня разглядывать с каким-то странным интересом. А один из них – средний, даже стал осторожно заходить сзади, с явным желанием понюхать у меня под хвостом!..

Видимо, желая польстить Хозяину Фоксиков, интеллигентный Фридрих вежливо сказал:

– Какая идиллическая, трогательная картинка – папа, мама и дитя. Просто прелесть!

– Да что вы, герр фон Тифенбах! – воскликнул Фоксиковый Хозяин. – Ах, если бы… А то ведь перед вами три самых отъявленных гомосексуалиста! Три нормальных педика, которых водой не разольешь. Вы бы лучше придержали своего котика, а то, я смотрю, они уже и им заинтересовались!

– Боже мой, какой ужас!.. – ошарашенно пробормотал Фридрих. – Впервые слышу… Неужели и такое бывает?!

– Бывает, бывает, – сказал я ему по-Шелдрейсовски. – Я в Петербурге даже у Котов такое видел. Особенно среди молодежи… А Хозяину Фоксиков скажи, что если они ко мне полезут, я им всем троим яйца поотрываю! А заодно и их Хозяину!

Но такое Фридрих постеснялся сказать, а просто распрощался с Хозяином педерастической семейки и мы пошли прочь, ни разу не оглянувшись на эту странноватую компашку…

Весь оставшийся день я был как на иголках! Мне не терпелось начать поиски этой смертоносной "Матрешки"… Почему немцы называют ее "Бабушкой"?! Но, к сожалению, я все время был на глазах у Фридриха, а посему решил дождаться ночи и пошуровать как следует. Чтобы сузить круг поисков, необходимо было выяснить, где Фридрих хранит свои Рождественские ракеты. Как говорил Шура Плоткин, "Если подраскинуть мозгами логически", – то, наверняка, там и эта "Матрешка"!

– А где у тебя эти Рождественские штуки, которые ты запускаешь в небо? – спросил я у Фридриха, стараясь придать своему вопросу самую невинную форму праздного любопытства.

– В гараже, – тут же ответил Фридрих. – У задней стенки есть такой продолговатый ящик, и когда герр Мозер по моей просьбе закупает для меня эти достаточно опасные игрушки, я обычно прошу его складывать их туда. А что?

– Ничего, – сказал я. – Давай посмотрим телевизор? Сейчас как раз "Битте, лехельн!" по восьмому каналу…

"Битте, лехельн!" – по нашему: "Улыбнитесь, пожалуйста!" или "Пожалуйста, усмехнитесь!". Это такая ежедневная передача, где показывают разные сюжетики, снятые любительскими видеокамерами, а потом присланные на конкурс в эту программу.

В девяноста сюжетах из ста – как сказал бы мой Шура – юмор неандертальский. Что это такое, я не знаю, но знаю, что это из рук вон плохо! И, действительно, все приглашенные в студию ржут как умалишенные, когда ребенок падает с лестницы, или старушка катится с горы, или тортом в морду, или обожравшийся малыш пукнет папе в харю… А еще лучше, когда у папы сваливаются трусы с голой жопы, или жених наступает на платье своей невесты и они гремят кувырком по всем ступенькам церкви!..

Но из сотни есть парочка и вполне симпатичных сюжетиков. Как правило – с Животными. Иногда очень даже смешные. А вот с Людьми у них явно не того…

– Без меня, – коротко сказал Фридрих. – Эту пошлятину я не могу смотреть! Это апофеоз безвкусицы. Если хочешь – смотри. Твое дело.

Но в эту секунду позвонил профессор фон Дейн и попросил разрешения заехать к нам на десять минут. Фридрих с радостью пригласил его.

Фон Дейн приехал один, к сожалению, без Тани, но зато передал мне от нее привет, а Фридриху сказал:

– Мне сегодня звонила Моника по поводу своих головных болей, и заодно сказала мне, что вы собираетесь в Россию? Это так?

– Да. Хотели бы. Недельки на две, – ответил Фридрих. – У вас есть к нам какие-нибудь поручения? А, я знаю! Вы недавно хвастали, что один больной, которого вы сделали здоровым, подарил вам обломок Берлинской стены… А теперь вы хотели бы получить еще и небольшой кусочек Кремлевской! Да, Фолькмар? Так это?