— Василий… — прошептала девушка, закрывая глаза. Неужели то, о чем она мечтала во сне и наяву, сбылось? Нет, не зря она верила, не зря ждала. Василий не мог забыть о ней. Он нашел ее на краю света — изнемогающую от болезни и тоски по нем. Все это — болезнь и тоска — забудется скоро. Главное, что он здесь — самый родной для нее человек…
Буокай был неприятно поражен. А дело было так: ему действительно лекарь сказал, что приехал какой-то купец с Юга: наслышался о красоте Нюргуны и хочет потолковать с ее отцом, Буокай был уже слегка под хмельком, немедленно согласился и с лекарем отправился к приезжему.
Купец расположился в собственной палатке в двух шагах от поселка. Когда они ввалились в палатку, у торговца было несколько окрестных охотников. Все они сидели за столиком, перед бутылкой со спиртом. По-видимому, обмывали сделку.
— Хэ, Угунский! — осклабился торговец — невысокий длиннорукий человек с небольшими усиками на желтоватом плоском лице. — А кто с тобой?
— Это старый Буокай, охотник. Я о нем тебе говорил, — отозвался лекарь.
— У которого дочь красотка? Садись, отец. Дели!
В руках у Буокая оказалась колода новеньких карт.
— Ну что же ты? Действуй! Смотри, какие новенькие, аж треск от них идет. Все пятьдесят две подмигивают, — смеялся лекарь.
Буокай поколебался и стал раздавать карты. Потом был спирт, и не один раз, так что старик и вправду забыл, как звали купца. Запомнил одно: приезжий хочет взять у него Нюргуну за новое ружье, пуд дроби и сто рублей.
— Соглашайся, старик! — рявкнул лекарь. — Наш купец — парень хороший, неженатый. Сюда не раз еще приедет. Не потеряется твоя Кыыс-Хотун!
— Моя дочка не продается, — твердил Буокай. — За кого хочет, за того и выйдет.
— А ты спроси ее! Может, и не будет упираться. Сама же хочет на Юг. Парень-то свезет. А иначе как ее отправишь? Заплатить тебе нечем, все равно кого-то просить придется. Можешь нарваться на такого негодяя — наговорит, намелет, с три короба наобещает, а потом надругается над девушкой и на полдороге оставит. А наш купец — парень серьезный, жену ищет. Я его знаю. Не первую зиму приезжает.
— Да чего ты его уговариваешь? — рассердился торгаш. — Еще неизвестно, понравится ли мне его девка.
Я-то ее не видел, по твоим словам сужу.
— Ээ, правда твоя. Чего уговаривать. Он на нее и права не имеет. Кто не знает, что она не родная дочь Буокая. Смотри, старик, не промахнись! Само счастье в руки плывет! Этот парень дочь твою прокормит, а ты сможешь ли? В конце концов, продашь опять тому же Хохунче или Куонаскы.
— Не бывать этому! — Буокай попытался приподняться, но ноги его не держали.
— Надумаешь — приходи, — сказал торгаш, выпроваживая пьяного старика на мороз…
Такая история случилась накануне со стариком. Торгаш ему не понравился. «Ненадежный человек», — подумал он…
— Так ты его знаешь? — как бы с упреком спросил Буокай девушку.
— Наверно, да! Кто же мог приехать за мной, как не Василий! Кто еще обо мне вспомнит? — словно в бреду, твердила Нюргуна. Щеки ее порозовели, глаза блистали. — Позови его скорей!
Буокай, пожав плечами, вышел. Нюргуна вскочила и стала лихорадочно примеривать украшения, с которыми когда-то в последний путь отправила ее Хоборос. Серебро нежно зазвенело у нее на груди и плечах. Нюргуна взмахнула руками и исполнила какую-то странную пляску, не отрывая ног от пола.
— Что это ты вырядилась? — услышала она за спиной удивленный голос Мироновны.
— Мироновна! Голубушка! — бросилась Нюргуна ей на шею. — За мной приехали!
— Кто?
— Тот, кого я ждала.
— Приходил сюда?
— Скоро придет.
— Что-то я не слыхала ни о каком приезжем… Разве тот купец… Ты о нем, что ли?
— О нем, Мироновна! Он не купец, он меня ищет!
— Не знаю, не знаю… — с сомнением произнесла старуха. — По всем слухам — торгаш, да еще и жадноватый. Люди говорят, шкурки за бесценок берет. Обдирает тундровиков наших.
— Врут люди! Он нарочно торгует, для вида! Услышал, что я здесь, и примчался.
— Смотри, дочка, твое дело. Только я тебе одну сказочку расскажу. Хочешь послушать?
— Рассказывай! — откликнулась Нюргуна, поглядывая в осколок зеркала, мерцающий на стене.