L

— Есть кто живой?! — Полиэтиленовый пакет (какого черта я после работы должна покупать продукты! Она пришла на два часа раньше!) со стуком воодружается на пол, шарф летит в гардероб, но, не долетая, оседает рядом с ботинками полосатым удавом (почему бы ей не выйти из комнаты и не встретить меня по-человечески? Так я и знала, сидит в Интернете. Лучше бы приготовила ужин, ведь знает же, что я приду голодная!). Шварк! — перчатки на полку. (Правая нога промокла, этой зиме ни конца ни края, голова раскалывается, ничего, совершенно ничего не хочется, теплый душ и спать…)

— Привет. — (Ну вот, даже нормально поздороваться не может, слышала бы она эту интонацию со стороны. И зачем швырять вещи, я только навела маломальский порядок в квартире. Или она считает, что я должна ходить и поднимать за ней эти шарфы, пакеты, ставить ботинки на место? Мне больше делать нечего! Я устаю не меньше, можно подумать, если она больше зарабатывает, то это автоматически делает ее работу важнее!)

— Ужинать будешь?

— А что у нас на ужин? — чмок в щеку, (Отвернулась, чем она недовольна?)

— Вчерашний суп, можно сварить сосиски, ты купила хлеб? — (Дежурный поцелуй в щеку — торопливый, по касательной, зачем он? Когда мы в последний раз целовались по-настоящему? Так, чтоб дух захватывало, как в начале? Не помню. Когда мы в последний раз занимались любовью? Дня четыре назад? А, может, неделю… Да я, в общем-то, и не хочу ничего).

— Да, купила. В пакете в коридоре.

— Тащи сюда. — (Вот дурацкая привычка: пришла и поставила. Остальное — не ее дело. И вообще — все, что касается порядка в доме — не ее дело. Ваше величество зарабатывает деньги. Ей некогда! А я тут кто — бесплатная уборщица? Сейчас разденется, поест и завалится перед телевизором. Если я увижу на полу эти вечные носки, я завизжу! Неужели не убрать их в корзину! Нет, не буду портить себе настроение. Плевать! Пусть валяются на полу, раз ей не до пустяков).

— Что нового в Интернете? Что пишут девушки? — (Не понимаю, зачем она разместила анкету на сайте знакомств? Ей меня мало? Ищет запасные варианты? Или уже нашла?)

— Ничего. Ты ревнуешь? — (Так я и знала, что прицепится. Безобидный флирт, — все, что я делаю в лучшем случае, пусть поревнует, может обратит внимание на что-нибудь, кроме своей драгоценной персоны).

— Нет, это твое личное дело. — (Неужели ей не понятно, что, когда люди вместе, не стоит постоянно мелькать перед носом любимого вроде бы человека своей якобы невинной перепиской! Знаю я, что им всем нужно на этих сайтах! Достоевского они там обсуждают что ли? Теорию пассионарности Гумилева, угу. В чате. И фотографию зачем-то разместила одну из самых откровенных, майка и шортики — одно название. Я не для того покупала за бешеные бабки новогодний тур, чтобы она потом вывешивала на всеобщее обозрение свое загорелое тело. И, конечно же, исключительно для интеллектуальных бесед! Ищет!)

— О чем улыбаешься?

— О Достоевском, дорогая. Задумалась.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

Если бы можно было прибавить звук раз в двести, то тишина между ними гудела бы, как радиоактивный фон в эпицентре ядерного взрыва.

Кто избежал этого? Кто? И дело не в деталях: сайты знакомств, разбросанные носки, вялые поцелуи, вечерний телевизор, как спасение от необходимости чем-то занимать свое время…

Есть большая разница — кем быть любимым. Любящий может быть подозрительным, доверяющим, злым или добрым, внимательным или эгоистичным, способным на поступки или вообще не понимающим, что такое «придумать что-то, чтобы порадовать любимого человека». Никто не знает, что такое любовь. Возможно, с течением лет, кто-нибудь и поймет, что желание отдать самое лучшее, на что ты способна — это и есть любовь. Не получить то, чего недодали в детстве или в юности, не устроиться максимально комфортно в теплой норе, а быть счастливой и дать счастье. Быть собой и позволить близкому человеку то же самое. Ведь эгоизм — это не желание делать все по-своему, это желание, чтобы другой человек делал все по-твоему, в соответствии с твоими представлениями.

«Моя маленькая мисс». Когда-то в нежно-подростковом возрасте я услышала это стихотворение, которое так никогда и не попалось мне позднее. О том, что некий Он обещает своей «Маленькой мисс» беречь ее и любить, и отнести куда-то на руках, и от всех невзгод укрыть. В моем четырнадцатилетнем носу защипало тогда… Иногда с Женькой я чувствовала себя именно так: защищенной, очень любимой, в эти минуты моя внутренняя «Маленькая мисс» была счастлива безо всяких «но».

Иногда я думала о Кире, но только теперь эти мысли не были настолько значимыми, не проникали, как раньше, в сердце. Фю-ить — пролетела стрела, даже дротик, мимо, мимо. Кира? Ах, да. Ну и что? Надо же, я не думала о ней уже неделю! Неужели, иллюзия побеждена? А вот если бы сейчас, прямо сию секунду передо мной бы встал выбор: Кира или Женька? Интересно, я бы задумалась? Вряд ли. Наконец-то мое сердце занято кем-то другим, так активно, убедительно и решительно растолкавшим себе пространство, запихнув все мое прошлое в дальний уголок.

* * *