л

Однако мы успели. Правда едва-едва: последняя кибитка выскочила, когда пена подбиралась уже под брюхо лошадям. И вода всё прибывала, на глазах затопляя берега. Я впервые наблюдал картину сибирского летнего разлива, поэтому аж привстал, чтобы лучше разглядеть несущиеся в бурлящем мутном потоке исполинские деревья, словно утопающие махающие огромными изломанными ветвями и корневищами - мммдаааа, величественная иллюстрация мощи природы! Молчала, пораженная увиденным и вся остальная наша братия, лишь Лангсдорф с развевающимся по ветру покрывалом колдовал со светописцем, торопясь запечатлеть разгул стихии. А я призадумался: а ведь в моё время через все эти реки и речушки перекинуты основательные мосты...

Я сделал визит вежливости к губернатору и пока отдавал распоряжения в главной конторе Русско-американской компании, Лангсдорф развил бурную деятельность, снимал светокартины губернатора с семейством, так что мы еле-еле утащили светописателя продолжать путь. Пришлось отвлечь внимание начальника рубиком, и пока Григорий Иванович собирал светописец, губернатор уже с упоением вертел грани кубика, так что когда начали прощаться он лишь отмахнулся: "Да-да, в добрый путь, голубчик". Но и в этот краткий миг едва не лишился игрушки, которую с двух сторон клянчили дочки. А я ещё подумал, что вот наверное так его подношение золотого перстеняки с бриллиантом в грецкий орех так бы не порадовал, да скорее всего с детства так человек не радовался.

От Иркутска началась действительно гоньба, в сутки, а мчались днём и ночью, покрывали аж до 300 километров! Но чаще под двести - двести пятьдесят. Я прижился в кошеве почти как в вагонном купе: ел и спал на ходу и в какой-то момент даже перестал замечать неудобства, досаждавшие вначале. Как будто никогда не спал ни на чем мягче сена поверх чемоданов.

Когда проскочили Красноярск, мимоходом, не останавливаясь, меня словно отпустило нервное напряжение, которое подспудно держало всё это время, ведь в моей прежней жизни камергер Резанов скоропостижно скончался именно под этим сибирским городом. Ну что же, возможно дело не в месте, а в дате: поживём - увидим, доживём - узнаем, переживём - расскажем

В Екатеринбурге задержались на полдня : народ загнал в баньку, да и сам попарился, наконец сбрил опостылевшие усы, а то всё бегом-бегом, не до того было. Потом отправил мужиков отъедаться в трактир, сам с Фернандо и Лангсдорфом двинулись в ресторацию, подле которой остановился прикупить газет, где меня, точнее со-владельца тела, Резанова, окликнули: - Николай Петрович! Не может быть! - из коляски выбирался солидного вида дядька и спешил ко мне с распростёртыми объятиями.

"Кто это? - осведомился я, у со-владельца тела - Николай Никитич Демидов", - ответствовал камергер. Но, видя мое непонимание, снизошел: "Владелец Нижнетагильских железоделательных заводов". Выяснилось, что они с Резановым давние знакомцы и Демидов присоединился к нам. За трапезой я держал ухо востро и подспудно, наводящими вопросами выяснил, что главные проблеммы, сдерживающие металлургию в России отсутствие простого способа превращать чугун в сталь с одной стороны и, с другой, нехватка мощности водяных приводов в производстве, тогда как квалифицированных рабочих готовят сами в, насколько я понял, в прообразе фабрично-заводского училища.

- Николай Никитич, а если стали сможете получать сколько захотите и появится независимый от воды малогабаритный привод, сможете внедрить их у себя?

- Да ухватился бы обеими руками за сию возможность! Да ведь только покуда ни в Германии, ни в Англии похожего нет.

- Ну не скажите, - проявил осведомленность я, - паровые машины-то внедряют.

- Пока прожорливые, но да, есть,- а Вы откуда знаете?

- Мы в Русской америке много чего нового знаем, - отшутился я. - И обещал прислать чертежи переделочной печи по способу, известному в мое время как Бессемеровский и улучшенной мощной паровой машины двойного расширения, а сейчас, увы, спешим, - говорил я уже на подходе к коляске. Но умная, а главное вовремя пришедшая мысль заставила остановиться: - Николай Никитич, а давайте-ка сделаем совместный светоснимок, - я кивнул Лангсдорфу и первый светописатель воодушевленно потянул треногу из-под полога.

- Светоснимок? - склонил набок голову озадаченный заводчик, завороженно разглядывая устанавлиемый аппарат.

- Ну да, вот такой, - я выудил из пакета наш общий снимок у борта "Юноны" перед отплытием из Новоархангельска. - Мы Вам эти светоснимки почтой отправим из столицы, давайте запишу точный адрес.

Пока Лангсдорф деловито производил отработанные манипуляции, Демидов задумчиво произнес: - А ведь, Николай Петрович, это замечательнейшее изобретение... Хотя бы, к примеру, процесс производства стали запечатлеть ученикам в обучение... Вот бы нам такое устройство.