Л. И. Брежнев: Материалы к биографии

— Меня обвиняют в совмещении постов Первого секретаря ЦК и Председателя Совмина. Но ведь я сам этого не добивался. Этот вопрос решался коллективно, а некоторые из вас, в том числе и Брежнев, даже настаивали на этом.

Главным своим недостатком Хрущев назвал доброту и доверчивость, а также, может быть, то, что сам не замечал своих недостатков.

— Но вы все, здесь присутствующие, открыто и откровенно мне о моих недостатках никогда не говорили и всегда поддакивали… С вашей стороны отсутствовала принципиальность и смелость.

Далее он коснулся внешней политики, приводил аргументы в защиту предпринятых в свое время мер во время карибского кризиса, в отношениях с Китаем, — ведь все эти вопросы решались коллективно…

— Я понимаю, что это последняя моя политическая речь, как бы сказать, лебединая песня. На пленуме я выступать не буду. Но хотя бы обратиться к пленуму с просьбой…

— Этого не будет, — поспешил категорически прервать его Брежнев.

— Да, да, — поддержал Суслов.

У Хрущева на глазах появились слезы.

— Ну что ж, — нашел он в себе силы закончить, — я готов ко всему… Прошу написать заявление о моей отставке, я подпишу… Если вам нужно, уеду из Москвы.

— Зачем это делать? — подал кто-то голос.

Все поддержали.

Объявили перерыв на обед. Хрущев отказался там присутствовать, и его не задерживали. Он уехал домой. Уже без него обсуждали другие вопросы. Кого рекомендовать пленуму новым первым секретарем, а кого — главой правительства? Решили — Л. И. Брежнева и А. Н. Косыгина. А кто зачитает доклад на пленуме?

Брежнев отказался:

— Мне как-то неудобно, раз вы выдвигаете мою кандидатуру на пост Первого…

Категорически отказался и Подгорный. Тогда поручили М. А. Суслову.

Пока утрясали все эти и другие детали, не раз звонил Семичастный:

— Леонид Ильич, вы дозаседаетесь до того, что к вам пойдут делегации членов ЦК для поддержки вас или для защиты Хрущева. Еле отбиваюсь от звонков…

— Успокой всех. В 18 часов — пленум.

Однако сам Брежнев до конца спокоен не был. Он позвонил Егорычеву и сказал:

— Мы тут посоветовались и думаем, что прения открывать не следует. Хрущев заявление подал. Что же мы его будем добивать? Лучше потом, на очередных пленумах, обстоятельно обсудим все вопросы…

— Ну хорошо, — согласился глава столичной парторганизации. — Пусть будет так, однако если потребуется, я к выступлению готов.

Свой доклад на пленуме «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Хрущева» Суслов начал с того, что ему поручено изложить единодушное мнение членов и кандидатов в члены Президиума, а также секретарей ЦК. В том, что он зачитал, не было глубокого анализа положения дел в партии и обществе, не было речи и о конкретной программе действий. Зато много говорилось о «некоторых» лицах, близко стоявших к Хрущеву и якобы плохо влиявших на него. Особенно досталось зятю Никиты Сергеевича А. И. Аджубею за его зарубежные поездки.

— Позор! — разражался то и дело возгласами зал.

— Исключить его из партии, отдать под суд! — кричали самые рьяные из обиженных и подхалимов.

Но многие сидели спокойно.

Суслов сообщил, что Хрущев в ходе заседания Президиума подавал неправильные-де реплики, фактически отрицал критику.

— Однако напор многих членов Президиума был настолько силен, что товарищ Хрущев вынужден был перейти к обороне, а потом прекратил сопротивление, признал правильность критики в свой адрес и попросил разрешения не выступать на пленуме.

Заканчивая свой доклад, Суслов сказал.

— Товарищ Хрущев признал, что состояние здоровья не позволяет ему выполнять возложенные на него обязанности, и потому просит освободить его от занимаемых им постов.

И тут же зачитал письменное заявление Н. С. Хрущева на имя пленума. Никита Сергеевич все это время сидел в президиуме на крайнем стуле. Обхватил руками голову и ни разу не поднял ее, не взглянул в зал. Брежнев спросил:

— Нужно ли открывать прения?

— Нет! — отвечали ему из зала.

— Тогда проголосуем постановление, подтверждающее решение Президиума.

После голосования Хрущев встал и направился в заднюю комнату, Брежнев же не без пафоса подвел итог:

— Вот Никита Сергеевич развенчал культ Сталина после его смерти, мы развенчиваем культ Хрущева при его жизни…

Сейчас, по прошествии лет, участники тех событий по-разному их оценивают. «Вполне логичным и обоснованным» считает принятое тогда решение Н. Г. Егорычев. С ним согласен В. Е. Семичастный:

— В конечном итоге Хрущев завел дело в тупик. Добавлю к тому же неуправляемость.

Но в то же время он делает существенную оговорку:

— Если бы в Президиуме была коллегиальность, если бы и ЦК проявил свой характер, высказав свое мнение, думаю, что все было бы по-другому.

— Ошибок у него было немало, но их должны были разделить и другие руководители, работавшие с ним рядом, — полагает П. Е. Шелест.

Он теперь уверен, что объективной необходимости заменять Хрущева Брежневым не было:

— Это мое твердое убеждение, хотя и сам принимал участие в случившемся. Сейчас сам себя критикую и искренне сожалею о том.

Подобного же мнения придерживается и Г. И. Воронов.