Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина

Е.А. Прудникова придумала, что оставшегося без работы Михаила Дмитриевича подобрал, обогрел и взял к себе министр госконтроля В. Меркулов. Очень отзывчивый человек с приятным лицом.

И не просто отзывчивый, а реактивно-сверхзвуковой отзывчивый. 13 ноября Рюмина из МГБ уволили, а уже 14-го Меркулов не только отозваться успел, но и приказ о приеме на работу оформить.

Да что там отзывчивый! Бесстрашный! М.Д. Рюмин уже одного своего начальника, целого министра МГБ Абакумова, зачавкал вместе с лампасами на генеральских министерских штанах, но Меркулов не побоялся брать себе такого подчиненного. Отзывчивый и бесстрашный.

А мы с вами, если совместим бухгалтерский опыт Михаила Дмитриевича, время увольнения из МГБ и время выхода на работу в Министерство госконтроля (что-то вроде нынешней Счетной палаты, только с гораздо более широкими функциями и полномочиями), то, что Всеволод Меркулов был ставленником Берии и его особо доверенным лицом (напомню, что Меркулов в биографию Лаврентия Павловича вставил кусок биографии Лаврентия Игнатьевича), и получим только один вывод из всех возможных: Рюмин был из МГБ не уволен, а переведен в Министерство госконтроля.

Самое вероятное, он получил от Сталина команду «Фас!» и должен был загрызть второго бериевца. Первый – Абакумов.

И тогда нам станет понятно, почему Берия арестовал Рюмина. Но и это еще не все касаемо Михаила Дмитриевича.

Что в первую очередь делает следователь, получив для расследования уголовное дело? Нет, не то, что вы подумали, не обыски и не допросы. Это необходимые процессуальные действия. Они, само собой, проводятся, в том числе и срочно. Но самое главное, следователь обязан принять меры по недопущению совершения установленными или неустановленными лицами новых преступлений и по устранению причин, способствующих совершению этих преступлений.

Если в цеху от станка оторвался какой-нибудь шпиндель и попал в лоб станочнику, убив его или травмировав, то любой грамотный следователь первое, что сделает, – сразу запретит эксплуатацию всех станков этой модели, пока не установит причину отрыва шпинделя. Это закон в следственной работе.

Вот поэтому опытный следователь М.Д. Рюмин, начав следствие по врачам-вредителям, первое, что сделал, – проверил правильность лечения всех пациентов медиками Лечсанупра. Чтобы не допустить смерти этих пациентов от «лечения».

И Рюмин точно знал, чем болел Сталин, кто его лечил, как его лечили. То есть он был одним из самых важных свидетелей, если бы Берия хотел расследовать убийство Иосифа Виссарионовича. Берия обязан был Рюмину обеспечить безопасность, как самому важному свидетелю, но вместо этого он его обвинил в фальсификации уголовных дел и скомпрометировал как свидетеля.

Именно не за фальсификацию следствия Берия арестовал Рюмина, а с целью компрометации и устранения как свидетеля. Это же ясно! Если бы его интересовала фальсификация, то он не только на Михаила Дмитриевича внимание обратил бы, а на всех следователей, которые вели расследование. После ухода Рюмина в Министерство госконтроля следствие еще шло почти четыре месяца. Четыре месяца следователи МГБ расследовали липовое (в кавычках, конечно) уголовное дело, пытали подследственных, но виноватым оказался только Рюмин!

Больше того, письмо следователя Полукарова в ЦК, написанное уже после ареста Берии, в этом плане выглядит запредельно странным. Полукаров в нем излагает, как они, следователи, после того как бериевская шайка начала дело разваливать, возмущались этим беспределом, требовали прекратить от бериевцев незаконные действия, требовали, чтобы им разрешили присутствовать при допросах и очных ставках, которые проводили с подследственными бериевские сволочи. И их никто не арестовывал.

Одно это – железобетонное доказательство, что не соблюдение законности волновало Берию, когда он обвинил Рюмина в фальсификации уголовных дел.

Берия поступал как преступник, заметающий следы. Развал дела врачей прямо указывает на то, что к убийствам Жданова, Щербакова, Димитрова прямо причастен дорогой Лаврентий Павлович. Никакой политической необходимостью прекращение этого дела не диктовалось. Напротив, его демонстративное прекращение нанесло престижу Советского государства колоссальный ущерб. Впервые советское правительство само заявило, что его карательные органы стряпают липовые уголовные дела, допускают пытки подследственных. А до XX съезда было еще три года.

Лично Берия, даже не согласовав это с президиумом ЦК, устроил эту провокацию против СССР и Сталина, организовав публикацию информации о реабилитации врачей в газете «Правда». Только с одной целью, естественно: такая широкая огласка прекращения дела гарантировала от возобновления следствия, если обстоятельства изменятся.

Арест Рюмина, арест Василия Сталина, открыто заявлявшего об убийстве отца, – если это не устранение свидетелей, то тогда я монгольский астронавт.