Читаем Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987) полностью

Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Леонид Пантелеев , Лидия Корнеевна Чуковская

Это — замечательный человек и вероятно — талантливый писатель. Я очень полюбил его. На днях он уезжает в Париж. Мне очень печально. Соседом моим останется один Юрий Карлыч Олеша, этот — жалкий фигляр и кабацкий мэтр.

Я очень много работаю, никуда не хожу, нигде не бываю. Способствовала этому и простуда моя. Сейчас я оправился, чувствую себя лучше. Зима в Одессе паршивая. В этом году я еще не видел хорошего снега. А в Детском сейчас, вероятно, и вправду хорошо. Надеюсь, Вы отдохнули там.

5. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

13 января 1935. Витебск. [12]

Дорогой Алексей Иванович. Вот Вам еще письмо из окрестностей. Здесь снег и мороз, «и санок маленьких такой неверный бег» [13]. Бедный Вы, что не видите снега. Вообще Одесса отвратительный город. Когда я в первый раз приехала в Одессу, меня поразило, что все люди ходят по улицам и вслух рассказывают еврейские анекдоты. Потом оказалось — это они так разговаривают.

Я ничего не делаю, ем, сплю, гуляю, но как-то не отдыхается мне.

Поправились ли Вы? Когда Вы вернетесь? Я редко вижу Вас, когда Вы в Ленинграде, но мне хорошо знать, что Вы — тут.

На днях я была в городе — ездила слушать лекцию Бронштейна [14]— и видела всех наших и С. Я. Я отвыкла, и с непривычки это грустное зрелище. Все не обедали, все устали, С. Я. в трансе. Открывается детский университет. Пишите мне в город.

6. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 3.IV.1939.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Я очень рад был узнать от Зои Моисеевны [15], что Ваше пребывание в Узком оказалось для Вас и приятным и полезным. Как замечательно, если это так, если вести с фронта — не обманчивы и не преследуют никакой очковтирательской или душеспасительной цели.

Я бы очень хотел получить от Вас письмо, но не рассчитываю на это, т. к. в самые ближайшие дни надеюсь видеть Вас в Ленинграде. Если же Вы задержитесь в Узком — пожалуйста, напишите, порадуйте!..

В Узком я никогда не был и вообще понятия не имею, что это за обитель такая, но мне почему-то всегда казалось, что там — тесно. Может быть, в этом отчасти виноват С. Я. Маршак, письма которого оттуда были всегда неутоленными стонами и заставляли вспоминать Шильонского и прочих мировых узников.

По этому поводу я только что — неожиданно для себя — написал стихи, которые не могу не процитировать:

Моя натура — узкая.Но сердце во мне русское, —Широкое, калуцкое —Не сердце, а скала.С такой большой нагрузкою,Не только Ваше Узкое, —Мне и Тверская узкая,Мне и Москва мала!

На этом кончаю. А то еще чего того и гляди — петь начну. Не вовремя таланты просыпаются!..

7. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

8 апреля 1939. [16]

Дорогой Алексей Иванович. Очень обрадовали Вы меня своим письмом. Ведь Вы знаете: я люблю все, что Вы пишете — и Вас самих тоже.

Слухи справедливые: я и в самом деле тут поправилась. Не думаю, чтобы поправка эта была прочна — но «на сегодняшний день» я чувствую себя хорошо.

С утра меня поджаривают (кварц). Потом замораживают (лежу на балконе, укрытая шкурами). Потом варят (теплая хвойная ванна).

Принимаю лекарства ведрами.

Но все эти процедуры ничто по сравнению с воздухом, воздухом и лежанием в кровати. Я 3 часа в день гуляю. И 3 часа в день лежу.

Кроме того, я ежедневно работаю над книгой [17]. И это тоже могучее лекарство.

Узкое — очень просторное место, все в полях, лесах, пустынных дорогах. Почему оно зовется Узким, я не понимаю. По-видимому, местные московские баре страдали отсутствием воображения. Одно имение называется Узкое, а другое — Широкое.

Впрочем, бывшие владельцы этой усадьбы были людьми образованными и знаменитыми. Это князья Трубецкие — знаете? философ и скульптор. На диване в здешней библиотеке скончался Владимир Соловьев.

Мы живем очень уединенно. Люди липнут, но мы спасаемся. Нам это не очень трудно, потому что занятий у нас много. Библиотека тут богатая, и Александра Иосифовна много читает.

Она, увы! поправляется не так успешно, как мне бы хотелось. Грустит она — грустит столь устойчиво, прочно, стабильно, что не видно грусти ни конца ни краю [18].

Знаете, кто сидит против нее за столом? Зоя Никитина [19].

Самуил Яковлевич оставил здесь по себе недобрую память. Узкое место Узкого — это телефон. К телефону всегда очередь. И вот старожилы со злостью вспоминают, как С. Я. часами говорил по телефону, входил в будку без очереди, ругал дам дурами etc.

Видели ли Вы его? Как он, по-Вашему, — поправился в Барвихе? По-моему, да. Читал ли он свои новые переводы из Бернса? Они ослепительны. Пусть прочтет Вам стихотворение о виселице. Там есть такие строки:

Так весело, отчаянноШел к виселице он. [20]

От этих строк мне становится холодно.

Ну вот, наболтала 3 страницы о себе. А вы-то ни словечка о себе не обмолвились. «Лисица!», как сказала бы Люша.