La Cumparsita… В ритме танго

— Как Даша? Она приедет сегодня? Я что-то давно ее не видел, — Алексей Петрович задает вопрос. — Когда жена рядом с тобой, ты становишься похожим на вполне адекватного человека и даже демонстрируешь на публику свои великолепные зубы. Улыбчивая девочка хорошо на тебя влияет, сынок. Где она?

— У нее все хорошо, — стараюсь спокойно реагировать и не показывать своего волнения…

Хотя в действительности я не знаю, как она! Жена не дает о себе знать, даже больше ничего не пишет и не зовет меня. Не нужен, стало быть, или Даша истощилась и устала выклянчивать прощение, которое я не в состоянии ей дать. Потому что она ни в чем не виновата, и уж тем более передо мной. Сейчас, про прошествии почти двух недель с момента нашего нехорошего разговора, я понимаю, что тогда сглупил и поддался на какую-то эмоциональную провокацию, устроив кумпарсите почти допрос с пристрастием. Я измывался над женой, штудируя моральную сторону, человеческую составляющую, очень нехорошего вопроса. Вцепился намертво в то, что было много лет назад. Ее личная жизнь, ее взвешенное или не очень мудрое, но в чем-то судьбоносное решение, ее хрупкое маленькое, по собственной воле искалеченное, тело, и очевидные последствия для моей семьи.

«На хрена и какого черта я узнавал подробности, выспрашивая имя и фамилию отца того ребенка?» — хотел бы спросить у себя тогда.

А вот сегодня понимаю, что наша ссора абсолютно беспочвенна и, вероятно, бесперспективна и совершенно неактуальна, надуманна и весьма противоречива. И мне, в действительности, плевать на инициалы малолетнего козла, которому не предоставилась возможность продемонстрировать свои отцовские качества в полной мере. Так что же больше всего меня заело в тот момент тогда? То, что она такое сотворила с собой или то, что сразу мне не рассказала, когда все только начиналось и мы вступили в острую фазу обсуждения по поводу появления на свет детей так называемым альтернативным способом? Скорее всего, последнее! Но я ведь и не спрашивал напрямую, как будто играл с собственным сознанием в искусственные, придуманные мыслительные прятки. Наверное, просто не желал знать, не интересовался и все пустил на самотек, старался наши отношения не усложнять?

«Да какая, к черту, разница?» — на бесконечном повторе выдаю животрепещущий вопрос.

У всех есть прошлое. Очень грязное, в чем-то даже пошлое, а иногда тяжелое и невозможное. С этим нужно научиться жить. Но… Почему она не открылась мне, как своему мужу? Боялась осуждения или того, что я не пойму. Ведь так все и вышло на самом деле…

— Ты куда? — Алексей Петрович трогает меня за локоть.

— Домой поеду. Надо отдохнуть, — прикрыв глаза, громко выдыхаю.

— Праздновать не останешься? Вот это да! Как же так, Ярослав? Это ведь твой триумф. Парень вышел в призеры благодаря своему упорству и твоей работе. Ты тренируешь будущего чемпиона. Запомни мои слова.

— Спасибо, — благодарность говорю себе под нос и в пол, рассматривая носки своей обуви.

— Горовой! — раскрытой ладонью «Карл» прикладывает мою спину строго по позвоночному хребту.

— Да? — вполоборота спрашиваю.

— Ты выиграл гонку, Ярослав. Что скажешь?

— Я знаю, но нечего сказать.

Внимательнее присмотревшись, замечаю в толпе ликующих людей свою бывшую жену, улыбающуюся и, как безжизненное тело, вешающуюся на плечо Андрея. Мать радуется за своего ребенка, смеется, пощипывает паренька за щеки, взъерошивает его волосы и что-то, не глядя мальчику в глаза, негромко произносит, запрокинув голову, как будто в атмосферу. Вероятно, поздравление или душевные слова о том, как сильно им горда? Она же мать — и это истина, вне всяческих сомнений!

— Побудь с ними.

— Вынужден отказаться и откланяться. Я точно не останусь. Правда, слишком много дел, — вру безбожно.

— Которые нельзя отменить ради такого повода?

— Увы, — откидываю в сторону свои наушники и мягко прикрываю крышку ультрабука. — Увидимся послезавтра, «Карл», — протягиваю здоровую ладонь для прощального рукопожатия.

— Ну, будь здоров, сынок!

Крадучись, то и дело оглядываясь на шумную толпу, уже раскачивающую Кирилла на руках, выбираюсь из тренерского шатра и направляюсь в командную раздевалку, чтобы переодеться, сняв с себя рабочую одежду.

Я не соврал, что не останусь на чествование новоиспеченных чемпионов, а вот о неотложных делах немного умолчал. Какие дела и зачумленная суперзанятость, когда я приезжаю в свой опустевший после ухода Даши дом с одной лишь целью — переспать и переодеть несвежую после дневного ношения рубашку. Не могу находиться в огромном помещении, в котором больше нет ее, хотя я все еще чувствую легкий женский запах на нетронутой подушке, замечаю кое-где смешные безделушки, забытые по неосторожности, в спешке или специально, с определенной целью, чтобы окончательно добить меня. Сейчас мое жилище похоже на заброшенный завод, которым когда-то окрестила это место дорогая проститутка Кони, когда впервые делала минет, снимая нервное напряжение дефективному козлу, проплатившему тугой кредиткой оральное удовольствие с оговоркой «только для постоянных и своих исключительных клиентов».