La Maladie

— Тристан умер. Только что. Это конец, Бранвен.

Я поглядел в окно. Корабль был ближе. Но все-таки слишком далеко.

Слишком далеко, чтобы увидеть цвет паруса.

Я встретил их в большом зале, там, где нас встречала Изульт Белорукая. В зале, где я отдал к ее услугам свой меч, чтобы она распорядилась моей жизнью. Что бы это ни означало.

Я искал Изульт и капеллана, а нашел их.

Их было четверо.

Один валлийский друид по имени Виррддиддвг, бодренький старичок, сказал мне когда-то, что намерения человека, пусть даже искусно скрываемые, выдают две вещи — глаза и руки. Я вгляделся в глаза и руки рыцарей, стоявших в большом зале.

— Я сэр Марджадок, — начал самый высокий. На его плаще был герб — на красно-синем поле две черных кабаньи морды с серебряной окантовкой. — А это добрые рыцари Гвидолвин, Аноэт и Дегю оп Овейн. Мы прибыли из Корнуэлла с посланием к сэру Тристану из Лайонесс. Проведите нас к нему, господин рыцарь.

— Вы опоздали, — сказал я.

— Кто вы такой? — наморщил лоб Марджадок. — Я вас не знаю.

В этот момент вошла Бранвен. Лицо Марджадока сморщилось, злость и ненависть выползли на нем, как две змеи.

— Марджадок.

— Бранвен.

— Гвидолвин, Аноэт, Дегю. Не думала я, что когда-нибудь вас увижу. Ведь говорили, что Тристан с Корвеналом прикончили вас тогда, в Моренском лесу.

Марджадок оскалил зубы в злобной усмешке.

— Неисповедимы пути Господни. Я тоже не думал, что когда-нибудь увижу тебя, Бранвен. Тем более здесь. Ну хорошо, ведите нас к нему. То, что мы должны ему передать, не терпит отлагательства.

— С чего это такая спешка?

— Ведите нас к Тристану, — злобно повторил Марджадок. — У нас дело к нему, а не к его слугам. И не к сводницам королевы Корнуэлла.

— Откуда ты прибыл, Марджадок?

— Я уже говорил. Из Тинтагель.

— Интересно, — усмехнулась Бранвен. — Корабль еще не пристал к берегу. Но он уже близко. Тебе интересно, под каким он плывет парусом?

— Нет, — спокойно ответил Марджадок.

— Вы опоздали. — Все еще заслоняя телом двери, Бранвен прислонилась к стене. — Тристан из Лайонесс мертв. Он умер только что.

Глаза Марджадока ни на миг не изменили своего выражения. Мне стало ясно, что он уже знал об этом. Теперь мне все стало ясно. Свет, который я видел в конце коридора, разгорался все ярче.

— Уходите отсюда, — проворчал Марджадок, положив ладонь на рукоять меча. — Вам следует покинуть замок. Немедленно.

— Как вы попали сюда? — улыбаясь, спросила Бранвен. — Случайно не на корабле без руля? С черной рваной тряпкой вместо паруса? С волчьим черепом, приколоченным к носу корабля? Зачем вы сюда прибыли? Кто вас сюда прислал?

— Сойди с дороги, Бранвен. Не будь нам помехой, иначе пожалеешь об этом.

Лицо Бранвен оставалось спокойным. Только на этот раз это было не спокойствие бессилия и отречения, холод отчаянного бесчувственного бессилия. На сей раз это было спокойствие стальной непоколебимой воли. Нет, мне нельзя было ее потерять. Ни за что. Любой ценой!

Любой ценой? А легенда?

Я чувствовал запах яблок.

— Странные у тебя глаза, Марджадок, — вдруг сказала Бранвен. — Глаза, которые не привыкли к дневному свету.

— Уйди с дороги.

— Нет. Я не уйду, Марджадок. Сначала тебе придется ответить на мой вопрос. Вопрос — зачем?

Марджадок не пошевелился. Он смотрел на меня.

— Не будет никакой легенды о большой любви, — промолвили его уста, но я знал, что это говорит совсем не он. — Подобная легенда была бы ненужной и вредной. Ненужным безумием стала бы берилловая гробница и терновник, что произрастая из нее, оплетает другую гробницу, из халцедона. Мы не желаем подобных гробниц. Мы не желаем, чтобы история Тристана и Изульт осталась среди людей, чтобы она стала образцом и примером, чтобы она когда-нибудь повторилась. Мы не допустим, чтобы где-нибудь когда-нибудь двое молодых людей сказали друг другу: «Мы будто Тристан и Изульта».

Бранвен молчала.