Лабиринт

Офицер рассказывал о разговорах руководителей Красной армии, свидетелем которых он был. Из них следовало, что Сталин был готов пожертвовать 20-30 миллионами людей, чтобы поглубже заманить противника. Это со временем ослабило бы немецкий удар, и главные сражения произошли бы там, где их решили бы дать русские, в условиях суровой зимы. Одни лишь растянутые коммуникации сьели бы значительную часть германских ресурсов и были бы весьма уязвимы для нападений партизан. При отступлении русские не оставили бы врвгу ни одной машины, ни одного завода, ни одной бочки бензина. В конце концов, под давлением сил природы, под грузом собственных успехов и контрмер русских, немцы были бы разгромлены в результате нового хорошо организованного контрнаступления.

После этого разговора я глубоко задумался. На меня сильное впечатление произвела прямота, с которой оба моих собеседника отстаивали свои взгляды, казавшиеся (я должен был это признать)вполне разумными.

Я доложил о своем разговоре Гейдриху, добавив, что, разумеется, трудно было понять их логику. Наши военные успехи были настолько велики, что я не представлял себе, как русское государство и его народы смогут осуществить необходимую раорганизацию. Конечно, имелись определенные сомнения, располагал ли Сталин военно-экономическим потенциалом, достаточным для реализации указанного плана. Впрочем не следовало забывать о том, что люфтваффе еще не наносило ударов по промышленным районам на западе и востоке Урала.

Гейдрих обсудил проблему с Гиммлером и попросил меня подготовить доклад для Гитлера в письменном виде. Три недели спустя Гейдрих вернул мой доклад со словами, что фюрер посчитал его абсолютной чушью. Я осторожно ответил:"Я не вполне с этим согласен", но добавил, что в настоящий момент мы не станем рисковать.

Если бы мы располагали достаточным количеством самолетов, то могли бы нанести существенный урон промышленным предприятиям русских. Мы завершили предварительную подготовку к таким действиям и провели испытания снаряда "Фау-1", который доставлялся в район цели бомбардировщиком с большим радиусом действия и направлялся на цель "пилотом-самоубийцей". Многие пилоты уже ожидали таких заданий. Они должны были атаковать индустриальные комплексы в районах Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска и Донбасса.

Эти нервные центры советской экономики были выбраны с помощью опытных специалистов, внимательно проанализировавших значение контрудара завода исходя из производимой продукции и места расположения. Обьектами атак главным образом, должны были стать крупнейшие электросьанции, подстанции и домны. Однако люфтваффе не обладало достаточной мощью, для реализации столь хорошо продуманного плана. Мы могли организовать лишь отдельные налеты на высоковольтные подстанции и наиболее важные линии электропередач (electric pylons) и т.п. Разумеется, это были всего-навсего булаовчные уколы, и их роль сводилась к тому, чтобы сковывать некоторую часть сил безопасности НКВД. Однако все эти акции никоим образом не влияли на мощь русских армий. В соответствии с другими планами предполагалось забросить в русский тыл, поблизости от не некоторых крупных и наиболее улаленных трудовых лагерей, специально подготовленные русские батальоны, под командой эсэсовцев из балтийских немцев. Им предстояло уничтожить охрану и освободить заключенных, которых в некоторых случаях насчитывалось 20 и более тысяч, а также помочь им добраться до заселенных районов. Таким образом русские, лишились бы определенной части рабочей силы, вдобавок такие действия имели бы существенный пропагандистский эффект. Подготовка к одной из таких акций зашла достаточно далеко: был установлен контакт с заключенными одного из лагерей. Однако Люфтваффе вновь подвело нас. Конечно, авиация хотела нам помочь, но этому препятствовало отсутствие необходимых материалов и задержка в реализации авиастроительной программы. Позднее мы использовали людей, которые были специально подготовлены для действий в тылу противника, где они могли организовать возвращение солдат, получивших серьезные ранения и даже небольших подразделений, попавших в окружение.

Ценную психологическую поддержку нам тайком оказывала так называемая "власовская армия", начертавшая на своем знамени "Освободим Россию от советского режима". Между нами и дезеритром из русской армии генералом Власовым и его штабом существовало соглашение, по которому ему было представлено право создать собственную разведку, при условии, что добытая информация будет доступна и мне. Такая форма сотрудничества меня абсолютно устраивала. Естественно, наши русские коллеги теперь работали с совершенно иным настроением: они сражались за свободу новой России и были избавлены от обескураживающего вмешательства немцев а в их деятельность.