Лабиринт Безумия

Таррэн вздрогнул и открыл глаза. Но некоторое время оставался неподвижным, соображая, что именно случилось, и почему он вдруг застывшей колодой лежит на холодном полу. Нет, то, что жив и вполне здоров, было очевидно. Руки-ноги шевелились вполне сносно, голова не болела, нос не оказался свернут на сторону и никаких ран на теле не возникло. Но голова словно чужая. Мысли текли непривычно вяло, неохотно, будто плыли в вязком киселе; память словно подернута плотной туманной дымкой, как-то слишком уж легко отсекая недавние, острые, приносящие сладкую боль воспоминания. О Доме, о Роде, о предательстве брата, посмевшего поднять на него руку. О гневных речах Совета Старейшин, с досадой воспринявших тот позорный провал двухвековой давности и, как назло, взывающих к Предназначению. Почему-то привиделись зеленые глаза отца, когда под сенью Родового Ясеня впервые за много тысячелетий прозвучали дерзкие слова Отречения. Затем — изгнание. Длинная вереница лиц (человеческих и не очень), бесконечные ленты дорог, множество незнакомых городов, грязных улиц, тысячи утраченных душ. Десятки и сотни сражений, из которых он не всегда выходил победителем. Невеселое понимание причин. Вечные Знания древних эльфийских Хроник. Привычная тяжесть на шее от лучащейся силой частички древнего амулета, которую он некогда забрал из дворца…

Темный эльф машинально коснулся груди и мгновенно понял, что больше не является его Хранителем: Ключ, без спроса взятый два века назад из сокровищницы Темного Владыки и прошедший с ним огонь и воду, бесследно исчез. Остался где-то там, наверху, среди груд древних костей и мертвого праха. Вместе со Светлыми, Стражами и жалкими смертными (их должно быть ровно трое, как заведено), которые даже не подозревали, зачем нужны.

Гм, а ведь они еще они не знают того, что Яма на самом деле отнюдь не пуста. И что с наступлением темноты древние призраки в ней оживают, никому не давая ходу в сердце Проклятого Леса. Так что если человечки хотят дожить до рассвета, им придется покинуть его до того, как темнота накроет их рядом с костями усопших. Надеюсь, они догадаются не ночевать на старом кладбище? Впрочем, дело не в этом: кажется, там был кто-то еще. Кто-то очень важный. Не эльф, не гном и… вроде, не совсем человек? Не знаю. Не помню. Не понимаю. Но чувствую, что это имеет какое-то значение.

Таррэн неожиданно нахмурился.

В чем дело? Почему я не помню всего? То, с чем родился и почему покинул Род, еще кое-как вспоминается, дорога до Проклятого Леса видна лишь жалкими урывками, а все остальное — как в бездонном омуте утонуло? Чужие лица — словно отражения в воде: смутные, непонятные, неверные, все время плывут и меняются, не задерживаясь ни на миг? Не понять, не успеть, не поймать, не вспомнить. Но среди них без конца мелькают странно знакомые раскосые глаза. Зеленые глаза, которые я уже где-то видел! Пронзительные, бесконечно глубокие, манящие, изумрудные. Нет, они уже голубые, от которых сладко замирает сердце…

В груди внезапно гулко бухнуло и неприятно сжалось.

«Белка!» — новая мысль пронзила его, как молния, заставив вздрогнуть всем телом и до скрипа сжать зубы. Эта мысль принесла с собой мгновенную боль, грызущее чувство вины, прежнего отчаяния, сомнения и ненужные колебания, но зато и вернула в реальность, мгновенно приведя его в чувство. Эльф мигом припомнил последние недели своей странной жизни, торопливо переворошил недавние события, которые будто специально похоронил кто-то могучий и равнодушный. С некоторым трудом назвал про себя имена других своих спутников, их характеры и привычки, выудил на свет божий все то, что пряталось доселе на самом дне. Убедился, что память больше не собирается никуда исчезать, и окончательно встряхнулся.

«Так, где это я? Последнее, что помню — это Ключ в руках и горящие глаза Родового Дракона… Торк! Да ведь я вошел!»

Таррэн живо вскочил на ноги. Немного постоял, давая глазам возможность привыкнуть к темноте, и довольно быстро убедился, что магия Лабиринта с какого-то перепугу оставила его в небольшом круглом зале не только одного, в кромешной тьме и без родового оружия. Но каким-то образом содрала подаренную Седым кольчугу из чешуи огненной саламандры и, в довершении всего, куда-то задевала пояс с ножнами. Иными словами, в здешних мрачноватых подземельях он оказался абсолютно беззащитен, почти гол и крайне уязвим.

Темный эльф еще раз проверил карманы куртки, даже вывернул парочку, и наглядно убедился: все верно, там не осталось даже гвоздя. А с волос исчезла тонкая повязка, куда он самолично вшил тончайшую нить из гномьей стали, которой было невероятно удобно разрезать оковы, чужие шеи и легкие доспехи. Жаль, она бы пригодилась. Но, кажется, Владыка Изиар заранее позаботился о том, чтобы его потомки никоим образом не смогли уклониться от возложенной на них задачи. Даже если бы вздумали в последний момент резко поменять решение и сбежать от проклятого долга подальше. Или же это тоже — одно из испытаний?