Лабиринт Данимиры (СИ)

— Илгалея поступила хитрее…  хотя с моей точки зрения это была хитрость сумасшедшей. Она потребовала не ночь, — всего несколько минут, но наедине и в своих покоях. Якобы, чтоб попрощаться. У неё был сообщник, честолюбивый придворный маг. Илгалея пообещала за помощь должность Верховного мага и, надо сказать, впоследствии сдержала обещание, — как раз этого сообщника я и поднимал недавно на Гелсинорском кладбище. За короткое время, отпущенное на прощанье, они сумели затуманить разум твоего отца и наполнить его кровью Чашу Крови. Он сам об этом не помнил, и твоя мать об этом не узнала — крошечную ранку сразу заживили. Чаша Крови — мистический артефакт аннморийских королей. Из крови двух человек, помещённой в Чашу, можно создать призрак-зародыш, не отличимый от новорожденного младенца. Извлечённый из чаши призрак даже может расти и развиваться как настоящий младенец. Но это будет лишь временная иллюзия, которая всё равно развеется спустя какое-то время.

— О, боже…  — проговорила я шёпотом, понимая, к чему ведёт Кайлеан.

— Илгалея сотворила Мортена из своей крови и крови твоего отца, и, видимо, нашла какой-то способ поддерживать в нём иллюзорное подобие жизни. Подозреваю, это весьма преступный способ, поскольку Макс в своём отчёте упоминал, что в народе ходит слушок о систематически исчезающих в королевских подземельях людях. Помнишь, как называлась книга Бромбса?

— «Жизнь нежити»…

— Вот именно. Призраком, которого впускал и выпускал Мортен, был он сам. Над ним постоянно висит угроза развоплощения. А в книге Бромбса есть раздел, где собраны описания и схемы разнообразных ритуалов, которые — по утверждению автора — могут помочь призраку обрести настоящую жизнь навсегда. Большинство этих ритуалов основаны на магии родственной крови. Кроме Илгалеи, твоих родителей и тебя, у Мортена больше «родственников» нет. По версии «Жизни нежити» ты подходишь больше всего, потому что ближе к Мортену по возрасту и по статусу — вы с ним дети одного и того же человека. Только ты настоящая, а Мортен…  так…  ничто…  Данимира, это «ничто» отчаянно хочет стать человеком. Тебе угрожает смертельная опасность.

Я хлопала глазами, пытаясь осмыслить слова Кайлеана, но он не дал мне опомниться.

— Из этого всего следует, что ты не должна покидать Эрмитанию. Здесь тебе будет надёжней всего, — чрезвычайно деловым тоном продолжил Кайлеан, — когда ты выйдешь за меня замуж, вся мощь клана Карагиллейнов станет тебе защитой.

Я стиснула зубы.

Он даже не потрудился облечь своё предложение в приемлемую форму, полагая меня достаточно запуганной.

Тысяча противоречивых мыслей и чувств смешались и слились в одно короткое слово. Я встала и сказала:

— Нет.

13

Кайлеан будто бы немного удивился. Он долго молчал, потом тоже встал и осведомился:

— В каком смысле «нет»?

— В глобальном. Я не пойду за тебя замуж и не останусь в Эрмитании. Рудники и выход к морю придётся поискать в другом месте. Верни меня домой, у меня с родителями беда.

Он снова долго молчал, видимо, подбирал верные слова, чтобы максимально точно передать свои мысли на этот счёт…  и он их подобрал.

— Ты вздорная и глупая девчонка, и я не позволю тебе угробить себя по собственной глупости.

Судя по двойному упоминанию о моих невысоких умственных способностях, Кайлеан был вне себя. Раньше он не позволял себе подобного тона…  впрочем, должно быть, раньше он не знал отказов. Он сам говорил, что все в обморок падали, стоило ему бровью повести.

Я понимала, насколько он выбит из колеи непривычным отношением к его пожеланиям, но всё равно разозлилась тоже.

Что ж, раз наши отношения перешли на ту ступень, где люди начинают мериться уровнем IQ, пришла пора Кайлеану Георгиевичу узнать правду о красной нити у меня на запястье. Пусть осознает, что его тяга ко мне искусственного происхождения…  и пусть не воображает, что знает всё на свете.

Но не успела я высказать язвительные мысли вслух, как вдруг увидала, как Кайлеан поставил ладони с растопыренными пальцами перед собой. В пространстве, ограниченном ладонями, постепенно сгущалась лиловая дымка.

Он перестал смотреть мне в глаза и в этом мне почудилось недоброе.

— Что ты делаешь?

— Что должен. — Сдвинув брови, Кайлеан продолжал формировать из дымки шар. — Здесь ты будешь в безопасности. Мне лучше знать.

Я вдруг ясно увидела, что через несколько мгновений превращусь в безвольную куклу. Послушно пойду под венец, послушно заменю на троне Аннмории тётку, послушно проведу первую брачную ночь и все последующие ночи. Буду исправно рожать Его Высочеству…  уже Величеству…  наследников…  и всю жизнь проведу в сладком сиреневом сиропе, не помня своей истинной натуры. А Кайлеан, убедив себя, что действовал во благо, в глубине души будет осознавать неправедность своих поступков. Нечистая совесть не даст ему покоя и, возможно, от душевного разлада он станет для своих подданных гораздо более жестоким правителем, чем королева Илгалея.