Лабиринт для троглодитов

- Мы же остались внизу, в щели, - напомнила она, - а сверху сыпались эти вонючки, пока я не задохнулась!

- Вот оно что, - проговорил Гюрг после некоторой паузы. Сработала-таки "защита от дурака". Галюциногены.

- Но тогда вы тоже почувствовали бы!

- Видите ли, - Вуковуд как-то обескураженно тер себе подбородок. - Вы в этот момент наклонились над костром. Так что это было испарение ядовитых соков, которое вы вдохнули, а может быть, и направленное излучение, рассчитанное на рост среднего чартара. Мы несколько повыше. Вот и все. У вас это был чисто рефлекторный страх...

Вид у него стал еще жалче, чем у Гюрга, и он машинально повторил:

- Вот и все.

Вот тут-то и она припомнила весь свой бред, весь ужас. Значит, никаких чартаров не было, это обступившие кошмары заставили ее верещать на всю Чартаруму, и ведь не просто верещать... Совершенно отчетливо вспомнила она свой голос: "Вуки, где же ты, Вуки!.."

Но ведь не только же один страх был в этом крике! Гюрг это понял, потому и сник; и Вуковуд поверил было, вот и сидел напротив, ждал ее пробуждения как манны небесной - говорил же, что надоело ему мотаться по всему Пространству, только трудно найти такой уголок, где не было бы шумно и людно. А тут она еще, ведьма усатая, заставила вспомнить Степуху и поверить, что это и есть желанное пристанище, колдовская земля. И с ней, ведьмой, в придачу. В смертном страхе звала не кого-нибудь, а его, и в свитер его вцепилась - не оторвешь, пришлось из него вылезти...

А теперь вдруг нашел объяснение - "рефлекторный страх". И ничего больше. Как, какими словами объяснить ему, что это не так?

- Гюрг, - попросила она несколько смущенно, - не могли бы вы сделать панорамный снимок входа в хранилище? Если придется закапывать, то надо рассчитать...

Гюрг посмотрел на нее, как на последнюю идиотку, - ну неужели не могла придумать ничего неправдоподобнее! Потом молча повернулся, так что термос, стоявший на полу, завертелся волчком, и стремительно покинул рубку. Варвара уставилась на медленно расплывающуюся лужицу, мучительно подыскивая нужные слова. Но вместо слов в памяти проходили, возникая и растворяясь, лица: и неотразимый Параскив, и узколицый оливковый Теймураз, и любитель средневековой кухни Келликер, и неистощимый болтун Солигетти, и румяный молодец Кирюша, и легконогий козловладелец Петрушка, и удельный властитель биосектора Сусанин, и надменный кондотьер Гюрг... Почему же сам собою выбрался из всех них именно этот, и не самый красивый, и не такой уж удачливый, а уж что касается возраста, то подумать страшно: тридцать четыре! Почему же все-таки он?

Да потому, что рядом с ним она будет счастлива, оставаясь самой собой, не отрекаясь ни от имени, ни от привычек, ни от ведьминского своего чутья, которым и угадала она в нем эту способность быть бесконечно, неправдоподобно бережным.

- Вуки, -проговорила она, не поднимая головы, - Вуки, где же ты?..

Слова, сказанные в бреду и наяву повторенные, - что могло быть ответом на них?..

Крак! Бряк!

- Табун крупных, предположительно копытных животных общей численностью до сорока голов. Со второй террасы экваториального хребта направляются в долину. Ориентировочное расстояние шесть и две десятых километра.

- Трюфель, а пошел бы ты к чертям, - сказал Вуковуд. Но было совершенно очевидно, что это посланец тактичного командора, предваряющий приход его самого. И точно - Гюрг, обретший разом былую надменность и непререкаемость, возник на пороге.

- С вашего разрешения, я вынужден поставить круговую защиту по краям спуска, не возвращаясь к дискуссиям на эту тему.

Он подошел к пульту, включил все экраны, и в рубке стало как-то суетно.

- Старт через тридцать минут, - добавил он, не оборачиваясь. - Скочи остаются здесь для обеспечения надежности защиты, тем более что в полете они нам не понадобятся. Их или подберет комплексная экспедиция, или они вместе с генераторами рассыплются в прах гораздо раньше, чем здешние троглодиты осознают их инопланетное происхождение.

По категорическому тону Варвара поняла, что командору надоело-таки быть в рядовых. Понял это и Вуковуд. Он медленно поднялся, став окончательно похожим на вздыбившегося мышастого гепарда. Где-то краешком, подобно вечернему стрижу, мелькнула мысль: если человек не очень-то симпатичен, то сравниваешь его с людьми: легионерами, маркизами, клоунами, а уж если пришелся по сердцу - тут всплывают в памяти аполины и изысканные жирафы, панды и мышастые гепарды.