Лабиринт искажений

— Мы, товарищ полковник, были вчера там, но кроме диспетчера и одного механика в гараже, никого не нашли. Рабочий день у руководства таксопарка закончился, а механик в состоянии лёгкого опьянения спал на диване в гараже. Мы с товарищем капитаном часок пошатались по территории, но ничего подозрительного не нашли.

Ткачёв понемногу наливался гневом.

— А как вы собираетесь работать, товарищи? Мне что, надо на пальцах показывать каждому, что он должен делать?!

— Андрей Викторович, — попытался успокоить его следователь прокуратуры, — у людей нет опыта в расследовании подобных преступлений. Самое тяжелое расследование — это бытовая поножовщина и угон велосипеда с огорода. У нас в городе криминальные «авторитеты» появились только после Олимпиады. Но им пока хватало того, что «сявки» в рюмочных обирали рабочих в день получки. Приходит мужик домой в хламину, жена лезет в карман, а там ничего. А он толком и сказать ничего не может. Да, с кем-то пил. А с кем и сколько — не помнит.

— Товарищ, прокурор, прошу не оправдывать оперативных работников, — повысил голос Ткачёв. — Но вы тоже поймите, что в одиночку я не в состоянии распутать дело. И, между прочим, в городе за месяц уже десятое убийство. Десятое! В любом другом городе начальника ГУВД уже бы в Москве линчевали. А ваш на совещания ходит.

— Так, может быть, его на тех совещаниях и линчуют…

— Так я его не вижу! Его там до смерти не засекли?! Сомневаюсь. Прокурор города может повлиять на Гладышева?

Следователь отвел взор.

— Прокурор тоже на совещании…

— Ети их мать! — не сдержался полковник. — Кого-нибудь волнует десять убийств в городе?!

Оперативники молча смотрели в стол. Следователь встал и предложил:

— Андрей Викторович, пусть майор Поплутин пока рапорт напишет, а мы с вами выйдем ненадолго…

Ткачёв согласился, ибо этот разговор мог многое прояснить.

Они со следователем вышли в безлюдный коридор, и подошли к окну.

— Андрей Викторович, умерьте свой гнев. Людям и так тяжело. Половину ГУВД уволили, вы же знаете.

— Да я понимаю, но работать-то кто-то должен. Между прочим, с меня тоже спросят. А у меня кроме трех новых трупов ничего нет.

Следователь пригладил пышные усы, оглядел пустой коридор.

— А вы знаете, полковник, что Шмелёва была любовницей первого секретаря горкома? И только благодаря ему она попала в наш город заместителем управляющего отделением Госбанка?

— Вот как? То, что Шмелёва была в фаворе у партсекретаря мне уже сказали, но вот причина её назначения была, да и остаётся тайной. Не просветите?

— Лучше меня об этом знает наш местный чекист. Не хочу давать вам непроверенные слухи. Но могу устроить вам встречу. Гриша — мой старый друг и старый служака.

Ткачёв удивился. Следователь мог и сам выдвигать версии в расследовании, но почему-то сторонился этого. И вообще, Зареченск был полон внутренними тайнами, о которых знали единицы.

— Буду благодарен. Ему не будет трудно прийти ко мне в дом, где я остановился?

— У вас служебная квартира?

— Нет. Я остановился по улице Советская дом два.

— Хорошо. Я передам Леониду Макарычу. А сейчас, думаю, вам я не нужен. Вы лучше знаете все тонкости дела. Недаром вас из Москвы прислали. И ещё… советую вам поговорить со Шмелёвым. Он тоже немало может рассказать познавательного.

— Хорошо. Спасибо за совет.

Следователь многозначительно усмехнулся и ушёл. Ткачёв некоторое время постоял у окна, потом решительно направился в кабинет замначальника ГУВД.

Шмелёв спал на старом диване, свернувшись калачиком и укрывшись шинелью. Полупустая бутылка коньяка на столе, стакан и разбросанные бумаги. В кабинете было прохладно. Ткачёв ткнул подполковника в плечо.

— Василий Ефремович…

Шмелёв открыл глаза.

— А, это вы…

Он сел на диване и набросил шинель на плечи. Посмотрел на початую бутылку.

— А знаете, Андрей Викторович, может быть, это и к лучшему. Лена мне всю душу вымотала…

— Я всё понимаю, но расскажите подробнее.

Шмелёв потянулся за бутылкой, приложился к горлышку и сделал внушительный глоток. Прервавшись, сморщился, капнув на пол коньяком с губ.

— Я служил начальником ГУВД в Подольске. До Олимпиады меня вызвали в главк и хорошенько так… отправили в отпуск. Я помыкался немного и поехал отдыхать в санаторий в Геленджике. Там и познакомился с Еленой. В общем, через два месяца мы поженились. Она говорила, что получила назначение в Зареченск, и чтобы я особо не переживал. У неё есть связи, и она устроит меня в Зареченское ГУВД. И знаете, — он пьяно улыбнулся, — у неё получилось. Я-то сначала верил ей, а потом выяснилось, что с местным первым секретарём она спит. Да и, вообще… жизнь её такая таинственная, что мне лучше не знать. А я ведь влюблён в неё был, как мальчишка. Веришь, полковник? Она такое вытворяла со мной! Ах… лучше тебе не знать. Я ревновал, как мавр. Готов был этого секретаря убить!

Шмелёв глубоко вздохнул, смахнув одинокую слезу.